Империя ангелов

Мы часто занимаемся любовью. Мою докторшу хлебом не корми, дай залечь со мной в постель. А еще мы подолгу беседуем. Она рассказывает, что знакома с перуанской гипнотизершей Натали Ким, предложившей ей участвовать в сеансе регрессивного гипноза. Так она узнала, что в прошлой жизни была французской санитаркой Амандиной Баллю, сопровождавшей людей в медицинских экспериментах на грани смерти. Я отвечаю, что, кажется, знал и любил ее в своей прошлой жизни.

Мы целуемся.

Когда мы занимаемся с Татьяной любовью, мне хочется в ней раствориться, снова превратиться в зародыш. Я выбрал ее не только как женщину, но и как мать. Хочу полностью в нее погрузиться, чтобы она носила меня девять месяцев, чтобы потом давала грудь, пеленала, кормила с ложечки, учила читать.

Вот это жизнь! Я больше не играю в покер. Больше не желаю иметь дело с нездоровым миром игорных домов. Я столько намучился, что имею право на отдых и на удовольствия.

Нас время от времени навещает Вася, мы вместе, по-семейному обедаем. Он рассказывает мне о своей работе, которой все сильнее увлекается. После того как он заразил свои компьютерные программы страхом смерти, у тех от ужаса возможного исчезновения развились новые чувства. При подключении к Интернету они пытаются… самовоспроизводиться!

– Они ищут бессмертия, – шутит он.

Мой Вася – гений. О своих компьютерах он рассказывает как о живых существах. Он принес мне новую версию своей покерной программы. Она умеет не только блефовать, но и демонстрировать страх.

– Она действительно боится проиграть?

– Она так запрограммирована, что считает новые проигрыши приближением к смерти. Эта программа – представительница уже двенадцатого самовоспроизводящегося поколения. Они играют друг с другом, проверяя на прочность. Сильнейшие самовоспроизводятся, слабейшие стираются. Я даже не вмешиваюсь. У них происходит самостоятельный внутренний отбор по принципу производительности – и запуганности.

– Запуганность в их мире – элемент эволюции?

– Кто знает? Возможно, в нашем мире происходит то же самое. У того, кто удовлетворен своим существованием, нет никаких причин что-либо менять.

Я пытаюсь сыграть с его покерной программой. В этот раз машина выигрывает. Я пытаюсь еще раз – новое поражение. Я хочу еще, но она неожиданно ломается.

– Необъяснимые поломки – проблема номер один, – признает мой друг. – Можно подумать, что кто-то или что-то тормозит наши открытия.

Он вызывается заменить машину, хочет сыграть со мной сам. Но я обещал Татьяне больше никогда не играть в карты с людьми. Тут как раз входит она сама и обнимает меня, гладит по спине. Татьяна – счастливый сюрприз в моей жизни, которая раньше преподносила только неприятности одна хуже другой.

У меня есть желание: еще один счастливый сюрприз от жизни.

158. Энциклопедия

О ВАЖНОСТИ БИОГРАФИИ. Важно не само достижение, а то, что о нем расскажут биографы. Пример – открытие Америки. Его совершил не Христофор Колумб (иначе континент назвали бы Колумбией), а Америго Веспуччи.

Христофора Колумба при жизни считали неудачником. Он пересек океан с намерением достичь континента, до которого так никогда и не добрался. Да, он высаживался на Кубе, на Санто-Доминго, еще на нескольких из Карибских островов, но не догадался поискать севернее.

Каждый раз, когда он возвращался в Испанию с попугаями, помидорами, кукурузой и шоколадом, королева спрашивала: «Ну, нашел Индию?» Он в ответ твердил: «Скоро, уже скоро…» В конце концов королева отказала ему в кредите, и Колумб, обвиненный в мошенничестве, угодил в тюрьму.

Почему же тогда мы все знаем о жизни Колумба и ничего о жизни Веспуччи? Почему в школах не учат, как «Америго Веспуччи открыл Америку»? По той простой причине, что второму, в отличие от первого, не досталось толкового биографа. Дело в том, что сын Христофора Колумба решил: «Мой отец совершил великое дело, и он достоин признания». Решил – и засел за книгу о жизни своего отца.

Следующим поколениям нет дела до истинных подвигов, все решает талант повествующего о них биографа. Наверное, у Америго Веспуччи не было сына, или тот не счел нужным увековечить отцовские деяния.

Были и другие события, оставшиеся в истории единственно по воле одного или нескольких человек, решивших сделать их историческими. Кто знал бы о Сократе, если бы не Платон? Об Иисусе, если бы не апостолы? О Жанне д’Арк, заново изобретенной историком Мишле, дабы во французах вскипело желание выгнать из Франции прусских захватчиков? О Генрихе IV, распиаренном Людовиком XIV, заботившемся о своей легитимности?

Совет всем значительным фигурам: ваши деяния не так уж важны, единственный способ войти в Историю – найти себе хорошего биографа.

Эдмонд Уэллс,

Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV.

159. Венера, 23 года