Империя должна умереть

31 июля — последний день в Царском Селе. Керенский с собой привозит великого князя Михаила, чтобы братья попрощались, но только в его присутствии и только 15 минут. Отъезд назначен на поздний вечер — вся семья одевается и выходит на улицу к полуночи, но машина приходит только под утро. Все страшно нервничают — но, наконец, сев в поезд, успокаиваются. Николай любуется восходом солнца над Петроградом, где царская семья делает пересадку. На вокзале они узнают наконец, какова цель их путешествия — Тобольск.

Александра Федоровна всю дорогу ужасно волнуется: они приближаются к родине Распутина, и для нее это мистический знак. До Тюмени едут на поезде, в нем жарко, «глупо и скучно», жалуется Николай.

В Тюмени пересаживаются на теплоход и 5 августа проплывают мимо Покровского, родного села Распутина. Вся семья стоит на палубе и молится. На следующий день теплоход приходит в Тобольск, но выясняется, что дом, в котором должны жить Романовы, совсем не готов. Они шутят «насчет удивительной неспособности людей устраивать даже помещение» — и еще неделю живут на пароходе.

Как раз в эти дни Временное правительство публикует постановление о выборах в Учредительное собрание, которые должны пройти на основе всеобщего равного прямого и тайного голосования. Избирательных прав лишены душевнобольные, глухонемые, заключенные. И все члены дома Романовых.

Правосудие и милосердие

Никакого следствия по делу царской семьи не ведется, никто не допрашивает их родственников. Зато продолжаются репрессии их приближенных. Еще в начале лета тюремный врач Иван Манухин замечает, что солдаты, охраняющие Петропавловскую крепость, перестают слушаться следователей и готовы устроить самосуд. Он решает спасти заключенных, как минимум вывезти их в другие тюрьмы, не столь большевистские. По мнению Манухина, больше всех солдаты ненавидят Вырубову и она может стать первой жертвой.

Доктор устанавливает, что Вырубова — девственница, значит, слухи о ее связи с Распутиным — вымысел. И хотя ее обвинения связаны с государственной политикой, а не с личной жизнью, этот факт впечатляет следственную комиссию: 12 июня Вырубову перевозят в арестный дом, учреждение с более мягким режимом, а 24 июля и вовсе отпускают за отсутствием состава преступления.

Другой пациент Манухина — 69-летний бывший премьер Борис Штюрмер тяжело болен, у него уремия. Врач настаивает на его освобождении, но такое политическое решение Керенский принять не решается, и Штюрмера переводят в тюрьму «полегче» — Кресты. 5 сентября он умрет там от осложнений болезни.

Отдых окончен

Гиппиус, Мережковский и Философов еще весной уезжают в Кисловодск и следят за политической борьбой издалека. Зинаида изредка переписывается с Савинковым, который жалуется ей, что рассорился со всеми эсерами, партия бойкотирует его за патриотизм, но он «с Керенским всей душой…» Гиппиус еще очарована Керенским и Савинковым, хотя не жалеет желчи для всех остальных звезд революционеров: Церетели — «порядочный, но мямля», меньшевики в целом «только умели "страдать" от "власти" и всю жизнь ее ненавидели», Некрасов «очень хитрый и без стержня», Терещенко «фигура никакая и купчик-модерн».

В середине лета на Гиппиус накатывает разочарование. Все еще отдыхая в Кисловодске, она узнает, что ее давний друг Керенский сформировал правительство. Никогда еще среди министров не было так много близких ей людей: Керенский, Савинков, ее бывший любовник Антон Карташев в качестве министра вероисповеданий. Но Гиппиус совсем не рада, пишет, что правительство мертворожденное, «от него веет случайностью и противоречиями».

Зинаида и ее мужчины возвращаются в Петроград 8 августа. Все полны пессимизма. Гиппиус нравится идея смертной казни для дезертиров, но она возмущена тем, что ее восстановили «слабо, неуверенно, точно крадучись».

Едва они приезжают домой с вокзала, к ним в гости приходит Савинков. Он говорит, что территориальные потери неизбежны, немцы вот-вот займут Ригу на севере и Молдавию на юге, «впереди полный экономический и политический развал». Он излагает свою программу действий «твердой власти»: ввести военное положение по всей России, повсеместную смертную казнь, ликвидировать Советы, начать беспощадную борьбу с большевиками, ввести военное управление на железных дорогах. Этот план Савинков уже демонстрировал новому Верховному главнокомандующему Корнилову, осталось уговорить Керенского.

Гиппиус горячо одобряет все идеи друга. Этот план означает установление диктатуры триумвирата «Керенский — Савинков — Корнилов», в котором Савинков, по его собственным словам, служит первому, а не последнему.

Чтобы уговорить Керенского на эти решительные меры, в Петроград приезжает и сам Корнилов — однако ничего не складывается: Керенский не доверяет ни Корнилову, ни Савинкову и сопротивляется идее Савинкова ввести военное положение по всей стране. Савинков пытается давить и ставит Керенского перед выбором: если не будет решительных мер, он подает в отставку.