Империя дракона

Выбрав заклинание наобум, я надеялся, что мне улыбнется удача. Что может быть проще, вызвать неспокойного духа и потребовать, чтобы он сокрушил стены темницы. Я прочел несколько алых строк и в сомнении остановился. Прав был тоненький голосок наставника, говоривший, что нельзя играть с огнем. Нельзя освобождать те силы, которые не сможешь подчинить себе. Я отстранился от книги и вовремя. Косматая лапа, вынырнувшая как будто из неоткуда и потянувшаяся к моей шее, успела всего лишь полоснуть меня по плечу. Кровь оросила коричневые страницы и как будто впиталась в них. На моем плече остались длинные полосы от когтей. Несколько долгих минут царапины не заживали и только потом начали медленно затягиваться кожей, но процесс выздоровление на этот раз происходил болезненно. Оставалось только поблагодарить богов за то, что я не дочитал заклинание, но разве может возносить благодарственную молитву тот, кто принялась за изучение черных наук. Кажется постепенно я начал запутываться в искусно расставленной князем паутине.

Всякий раз меня внезапно начинало клонить в сон, и не важно, что неубывающая свеча горит постоянно в независимости от того сплю я или бодрствую. Проспать даже на таком ложе, как простая солома мне удавалось всего несколько часов, а потом призывные, завораживающие голоса добровольных и незримых наставников вновь возвращали меня к суровой действительности.

Однажды я проснулся от того, что почувствовал в своей камере присутствие незваного посетителя. Я открыл глаза, сонно щурясь на огонек свечи. Вокруг сгустилась непривычно черная темнота, в который вспыхнул тонкий столбик золотого тумана, будто откуда-то с потолка на пол струйкой посыпались блестки. Я приподнялся на локтях и увидел, что в самом темном углу, опасаясь приблизиться к пятну света стоит истощенный, надменный незнакомец. Его одежда была изношена и порвана, но черты лица все еще сохраняли высокомерное выражение. При виде моего пробуждения он неохотно снял с головы прохудившуюся шляпу с потускневшей желтой пряжкой. Короткий кивок головы был скорее формальностью, чем проявлением уважения. Я же вообще воздержался от приветствия и тщательно скрывая всякий интерес окинул бесстрастным взглядом худощавую фигуру и гордо вздернутую к верху светловолосую голову.

– Полагаю, ты знаешь кто я? – незнакомец первым нарушил молчание. Какой жестокий голос, лишенный всякой вежливости или мелодичности. Такая кричащая гордыня чаще всего сопутствует неудачникам.

– Да, – мой ответ прозвучал холодно и твердо, без всякой доли сомнения. Я действительно знал его, прочел о нем в одной из оставленных мне книг.

– Значит ты все обо мне узнал? – в голосе визитера появились гневные нотки. Он твердой походкой двинулся ко мне, но на полпути остановился, не решаясь ступить в полосу света.

– Да, теперь твое место – тень, – произнес я вслух то о чем подумал, решив, что поверженный владыка утратил способность читать чужие мысли. Сильвия рассказала мне о множестве таких же низвергнутых повелителей. Где теперь их лавровые венцы, на дне какого омута?

– Я прочел о тебе в древнем фолианте, – произнес я, пытаясь придать своему голосу строгость. – Сведений о тебе было не так уж много, видимо составители хроник не считали тебя выдающимся правителем. Я тоже успел составить собственное мнение о всех подобных тебе.

– Тогда назови меня! – прошипел он, но в его поведение уже не было прежней самоуверенности.

– У тебя было много титулов и еще больше имен, – неопределенно вымолвил я. – Чаще всего тебя называли правителем золотого общества, лучшим из волшебников и тому подобное. О, как я недавно узнал это самое избранное блистательное общество не может дольше нескольких сотен лет терпеть ни одного владыку. Финвар, Дагла, Мидрих – так много имен и хоть бы капля смысла. Можно ли не угадать, что ты король эльфов, – закончил я свою обличительную речь и с усмешкой добавил. – Бывший король.

Мне хотелось, чтобы камеру осветил яркий свет. В этот миг свеча действительно вспыхнула ярче, высветив рваные полосы на когда-то роскошном кафтане короля и он попятился назад в темный угол, как будто свет обжег его. Вот только вопрос, имел ли он теперь право носить королевский титул.

– Что ж, я вижу ты действительно самый лучший из нас, – собеседник запел уже совсем другим медоточивым тоном. – Вельможа ставший волшебником, ты променял шпагу на перо. Вместо желания сражаться в твоей голове проносятся обрывки заклинаний и стихов. Тем не менее даже самый завистливый критик не смог бы подметить в тебе ни одного недостатка.