Империя грез (СИ)

Он глубоко и ровно вдохнул и внутри него будто пришел в действие какой-то не ведомый никому механизм. Он легко прыгнул вперед, бросив копье на снег. С обеих его рук со свистом ушло вниз два тонких и коротких ножа. Те самые скрытее клинки, которые он утром аккуратно спрятал в рукава своей белой одежды. Два лезвия полетели вперед с такой силой, что с легкостью раскололи бы пополам промасленные корабельные доски. Черные силуэты адских чудовищ даже не двинулись с места. Острая сталь не вошла в их плоть и не отлетела от шкуры как от полированного камня. Они просто исчезли внутри их, на вид почти плоских, антрацитовых тел. Так, будто ушли в абсолютную пустоту или были сожраны бездонным черным омутом проклятой кем-то воды. С таким же успехом дождевые капли могли бы пытаться раскрошить гранитный утес или пробить насквозь великую морскую гладь.

Девушка с разноцветными глазами звонко рассмеялась, запрокинув голову назад. Она была совершенно спокойна и наверное ей было даже капельку скучно. Как может быть скучно человеку, на которого пытался напасть средних размеров кузнечик.

– Вот видишь? Со своими железками ты жалок и бессилен. Спустись ближе ко мне и прими то, что я тебе приготовила. Тебе и всему этому миру.

Маркус медленно поднял с земли копье и почувствовал вдруг, что древко в руке стало горячим. Ему почудилось даже будто оно едва заметно начало дрожать в его широкой ладони, будто оживая. А потом он услышал голос за спиной. Всего одну короткую фразу, будто прокатившуюся у него по плечам, войдя глубоко в перенапряженное сознание.

– Убей их, – прошептал голос сквозь зимний холод отчетливо и тихо. Древко, выточенное из железного дерева, в буквальном смысле начало обжигать ему руку. Мастер клинков понял вдруг, что говоривший с ним голос был ему знаком до ноющей боли в груди. Он очень давно не слышал его. И всегда больше всего на свете хотел его слышать. Наверное именно так и теряют рассудок люди, одержимые идеями, которые кроме них никто больше разделить попросту не в состоянии. Но прямо сейчас это было абсолютно не важно. Его никогда не нужно было просить дважды убить посланников Тьмы. Особенно если просила об этом Она.

Снова повисла глухая тишина. Даже Химеры замерли яркими черными кляксами в белоснежной мгле, неподвижные, будто серые камни вокруг.

Северянин вдруг расхохотался весело и злобно:

– Молитесь, твари поганые, любому Богу на выбор!!! – потребовал он и плавно, и легко бросился вперед со всей скоростью, на которую был только способен. Время вокруг потекло очень медленно, так медленно, что показалось, будто остановилось совсем. Не остановились лишь посланники ада, стоявшие перед ним, и теперь их скорость с ним, была примерно одной. Химера, державшая лапой тело Вилены, с рыком, напомнившим раскат грома на летнем небе, прыгнула вперед, поняв очевидно, что уговоры на мастера клинков воздействия не возымели. Через несколько мгновений они уже столкнулись на середине пути. Маркус ударил тень острием копья справа налево и вопреки ожиданиям всех присутствующих здесь в этот момент, острый и длинный клинок, громко хлопнув, пробил густую антрацитовую шкуру демоницы и прошил ее тело насквозь, как живую плоть, способную чувствовать боль, истекать кровью, и умирать. Удар прижал зверя к земле, уложив прямоугольное извивающееся от боли и ярости тело набок. Мастер клинков молниеносно выхватил копье и ударил второй раз сверху вниз туда, где в его понимании у демона должна была быть шея, державшая огромную голову. Что-то влажно хрустнуло и на снег, мигом протопив его до земли и выбив столб теплого пара, полилось что-то черное и вязкое, будто деготь. Маркус пнул отрубленную голову ногой. Вытянутая, как громадная ящерица с горящими белым пламенем глазами, она, словно зеленый арбуз, покатилась вниз по снегу, разбрызгивая маслянистую кровь и весело подскакивая на кочках, покрытых инеем сухим от суровых морозов.

Демоница в лохмотьях издала вдруг истошный вопль, эхом разлетевшийся по лесу вокруг. Крик был таким, будто кто-то только что отрубил ей руку по локоть. Возможно, именно так оно и было. Тело обезглавленной химеры продолжало еще жить, в дикой ярости бессмысленно загребая кривыми короткими лапами, крутясь и взбивая кашу из черной крови, снега и земли, от мороза хрустящей и ломкой как мел.