Империя грез (СИ)

Бегом вернулась служанка и принесла два простых увесистых стакана из обожженной глины, покрытой прозрачной потрескавшейся глазурью. Затем снова умчалась в сторону кухни тем же самым манером, что и прежде. Вероятнее всего имперская монета была платой, значительно превышавшей все, что она получала за всю свою жизнь целиком. На самом деле, скорее всего она вообще как это было чаще всего работала тут за кров и еду и денег в своей жизни никогда не видела вовсе. Зато почти наверняка щедро получала затрещины и тугие ивовые розги пониже спины от хозяйки или хозяина этого мрачного и затертого до основания места. Она не была рабыней и не носила ошейник со стальным крюком, но по сути это почти ничего не меняло для таких как она. Она имела право уйти куда глаза глядят, только идти скорее всего ей было некуда, кроме портового или городского борделя, а это приравнивалось бы к медленно и верной смерти. Такова была нелегкая жизнь в молодой Империи Грез от рождения и до самой смерти для людей, которым не посчастливилось родится в любви и достатке.

– Мы ждем кого-то, повелитель? Зачем мы остановились в столь… поганой и замызганной дыре? – поинтересовался Гунар, осторожно отпив вина из мытого в горячей воде стакана.

Джодар-Мэйс кивнул и снова усмехнулся.

– Во-первых, Маркус уже еле жив и не передохнув дальше ехать не сможет. А во-вторых, мы и правда тут ждем кое-кого. И именно они выбрали это место для встречи. Я бы лучше в лесу заночевал прямо в канаве, чем тут. Но скоро сюда приедут две столичные шлюхи. У меня к ним дело. И дело очень важное, – он подмигнул Гунару и снова тихо рассмеялся, запив веселье крепким темным вином. Продолжать свою мысль он не стал и поверенный в дела Ордена Тайн, хорошо зная повадки своего повелителя, расспрашивать не решился, поскольку это все равно не принесло бы никакой пользы.

– Что думаете делать с Маркусом из Рейна?

– А что я могу с ним делать? Теперь он скорее всего умрет. Медленно, мучительно и глупо, как и все герои до него. Как почти все великие воины и величайшие идиоты этой земли.

– Жаль, – Гунар едва заметно опустил голову.

– Жаль? – встрепенулся шемит. – Его никто не заставлял снимать проклятие с ребенка, пусть даже он любит его мать и сам не подозревает об этом. Никто не принуждал его силой. С ним подобное вообще невозможно. Он первый клинок среди всех людей в Империи и кажется при этом один из самых глупых клинков. Он сделал свой выбор. Он решил умереть в муках, вместо того, чтоб выжить и закончить начатое им дело. Он идиот. Светлый, благочестивый идиот, которые вызывают у меня тихую злобу, грозящую мне однажды помешательством рассудка. Он взял лист Медридал себе. Сначала у него разболелись кости. Потом пошла кровь из носа и рта, а теперь посмотри на него, Гунар. И это всего за несколько дней, а что будет еще через десяток? Благодаря таким болванам как он, все, что я делаю, чаще всего и летит к чертям собачьим. Вокруг их героизма безжалостные фанатики устраивают культ, именем которого потом убивают бесчисленное количество людей, не похожих на умершего героя, но что более важно, очень похожих на них самих. Маркус умрет, принеся себя жертву ради любви. Он спас маленького и несчастного мальчика, который был страшно проклят. Он вынул из него стебель Медредала и даже я не смогу сохранить это деяние в тайне. Теперь он станет великим мучеником. Только неясно… Кто же теперь остановит армию фанатиков Инквизиции, имперских убийц Хорвата и Белый круг, кем бы все они не были? Ты и я? Безликие фигуры в огромной и сложной игре. Впрочем, как и всегда, этого не сделают великие народные герои. И мы с тобой героями тоже никогда не станем. Потому что о том, что мы сделаем, никто и никогда не узнает. И у нас с тобой нет права на героизм, Гунар. Мы не можем жертвовать собой ради такой банальности, как умирающее дитя. Это не священное писание. Это жизнь. У нас есть одно право. Закончить все это безумие ценой свой жизни или жизнями тысяч других, чтоб выжили все остальные. Чтоб сделать то, что необходимо вопреки героизму, необходимо быть карателем и мерзавцем, Гунар. А карателем и мерзавцем быть очень непросто, – тут он запнулся на полуслове, снова усмехнулся и проговорил. – Всем, кроме меня самого.

– Зачем вы согласились взять Маркуса с собой. Он у же с трудом держится в седле? Он даже вряд ли доживет до встречи со своим братом. А объяснять Рейвену из Рейна, что именно случилось, будет как мне кажется очень не просто. Он, насколько я слышал, очень скор на расправу и клинки его не менее непостижимы, чем копье его старшего брата.

– А ты попробуй ему откажи. Он даже сейчас непреклоннее смерти. Возможно, именно сейчас, он как нельзя более непреклонен, чем прежде. Пусть будет, что будет. В данный момент сводные братья из Рейна беспокоят меня меньше всего остального.

– Что вы думаете на счет Императора, мой повелитель?

– Ты имеешь в виду указ, который он якобы подписал, обвинив нас тобой в сговоре с Тьмой?