Империя грез (СИ)

Маркус замолчал и с интересом присмотрелся к лезвию, повертев клинок в руке, а заметив древний, почти стершийся от времени рунический узор, вытравленный на бурой стали, задумчиво нахмурился, забыв на миг обо всем, что его окружало. Он понял, что этот меч ему придется оставить себе. Мечи с такими именами никому и никогда не дарят и тем более не продают за деньги. Их отбирают у мертвых или поверженных врагов. Такие мечи переходят в роду из поколения в поколения и постаревшие воины рассказывают повзрослевшим детям, что именно в свое время с помощью них совершили.

– Пожиратель Тьмы! – прошептал Маркус, медленно закрыв глаза. Он будто знакомился с кем-то очень важным для себя и навсегда запоминая, как именно в его устах звучит это странное имя. Он осторожно вложил клинок в ножны и, рассеяно улыбнувшись, сказал Сарсэе чуть слышно:

– Нет. Лучше я подарю тебе золотой браслет с сапфирами.

– Если подаришь – оставлю себе, – кивнув головой, спокойно пообещала она.

Рейвен быстро шагал вдоль длинных каменных стен отцовской крепости. Было почти темно, зимой вообще, по его мнению, тут всегда темнело слишком уж рано. Сын язычника не мог уйти от него далеко и его нужно было догнать, во что бы то не стало. На плече у Ворона висела громадная кожаная фляга, а у пояса висел древний родовой нож из черного камня, с которым он вообще никогда и нигде не расставался. Одежда его была не такой праздничной и красивой, как у брата, зато намного более легкой, о чем темноволосый уроженец Запада начал достаточно скоро жалеть, поспешно выйдя от жаркого очага на трескучий мороз. Он озирался по сторонам, пытаясь отыскать в толпе праздно бродивших людей серую шкуру и капюшон с острыми ушами. На улице было множество веселого и пьяного народу. В основном охрана господ, прибывших на пир, та, что сегодня не стояла в карауле. То тут, то там играла музыка. За широкими столами дома всех разместить было попросту невозможно и потому многие пировали в походных условиях под тенью высоких зимних шатров или у огня под открытым небом, радуясь тому, что даже в сильный мороз у них была возможность досыта поесть и хорошенько выпить. Рейв знал, что его приемный отец никогда не скупился и для всех без исключения выкатывал бочки со столь же прелестными винами, что пили они сами под высокой сводчатой крышей зала торжеств.

Внезапно, вдалеке за поворотом на вытоптанной сотнями ног дороге он снова увидел знакомый ему серый силуэт. Молодой воин не задумываюсь кинулся вперед на перерез, словно охотившийся волк. Снег хрустел и щелкал, вбиваемый в промерзшую землю тяжелыми черными сапогами. Никто и не думал обратить на него внимание. Мало ли какая нужда может заставить человека бежать по двору, особенно на пиру Середины зимы и уж тем более на третий его день или на четвертую ночь не прекращающегося празднества.

Он вылетел за ворота внутреннего двора будто на крыльях, миновав сонно болтавших дозорных людей, стоявших у невысокой стены. Они тут дежурили больше для виду, опечаленные тем, что сегодня не могли хорошенько напиться. Их мучило желание поесть у стола и безжалостный холод, но за долгие зимы несения службы для этих людей все это давно и прочно стало делом унылой привычки. Опасаться чего-то на самом деле было совершенно ни к чему. Какому воинству могло прийти на ум напасть на Северный дом в самом сердце Империи. Для охраны от наемных убийц, которых могли тайком подослать к кому-то из гостей подле знатных людей, всегда были верные и опытные телохранители, вроде "ближних", которые третий день подряд очень мало ели, совсем не пили и почти не ложились спать.

На дороге его не было видно, внук Ворона покрутил головой и снова заметил Хэмли Прайма, сворачивающего за угол одного из огромных амбаров в центре внешнего двора на расстоянии половины полета стрелы. Это было очень странно и, будь он не так сильно пьян, наверняка бы уже насторожился. Впрочем, не будь он так пьян, как сейчас, остался бы на пиру подле прелестных служанок и своего непобедимого, легендарного брата. Во-первых, сын великого языческого воина, за которым Ворон гнался, преодолел такое огромное расстояние, будто одним дьявольским прыжком, а во-вторых было совершенно не ясно, зачем ему, с лихвой хлебнувшему позора, теперь было сворачивать за амбар в глухой заулок между высоких стенами на совершенно чужой земле? Возможно он, как и многие до него, проигравшие и утерявшие всякий смысл в жизни, решил оборвать свой земной путь собственными руками и потому искал для этой цели место поукромней. Его обязательно нужно было опередить. Винные пары, как и всегда, хорошо кипятили кровь, но еще лучше притупляли разум, путая черное с белым и разумное с глупым.