Империя грез (СИ)

Чтобы настичь негодяя с той скоростью, с которой он теперь уходил вперед, ему нужно было, как минимум, научиться лететь над землей, будто копье или птица, далеким потомком которой он вне всякого сомнения являлся. Но эта деталь в голову Рейву в данный момент к сожалению не пришла. Он, очертя голову кинулся дальше, как гончая, взявшая наконец след матерого зверя, которого теперь нужно было во что бы то не стало поднять с насиженного места.

– Стой! – хрипло рявкнул далекий потомок мудрых лесных птиц и, спустя совсем небольшой отрезок времени, уже сам обогнул белый каменный угол, вымазанный потрескавшейся глиной. – Стоять! – крикнул он снова, но ответом ему были лишь безмолвные и строгие очертания величественных хозяйственных строений, покрытые седыми хлопьями морозного инея. Он снова бросился дальше и наконец узрел в полумраке столь желанную цель. Хэмли Прайм, ссутулившись, неподвижно стоял, прислонившись плечом к стене и спиной к своему неумолимому и грозному преследователю.– В нашем доме не прольется твоя дерзкая кровь! – твердо заявил Рэйв, не пряча злобы и все ближе подходя к своему обидчику широким и твердым шагом. – Но зубы тебе явно мешают, сын языческой погибели! – настигнув его, он наконец с силой дернул незваного гостя за плечо, повернув его лицом к себе и разом ошарашено отшатнулся, будто чуть не наступил в траве на медвежьей капкан, способный перебить его тело пополам.

Самые древние инстинкты, за счет которых выживают веками дикие звери, наконец сработали в нем, словно давно взведенный механизм, и подстегнув разум огненным кнутом разом выбил хмель из потяжелевшей от длительных пиршеств головы.

Это была ловушка! Тщательно подготовленная кем-то заранее. И захлопнул ее настоящий и талантливый мастер, поэтому скорее всего делать что-то уже не имело ни малейшего смысла. Глупец! Попался в силок будто желторотый цыпленок.

Лицо Хэмли Прайма теперь было практически невозможно узнать, оно стало прозрачным и в полумраке отливало белесо-серым, как рисовые зерна. Глаза бездумно и ужасающе пусто смотрели перед собой, со лба на лицо струями текла кровь, а в руках молодой воин держал вещь, которую недавно снял с головы, прикрытой некогда мордой убитого волка . В народе ее называли "Венец Колдуна". Под чарами Венца люди обычно говорили и делали все, что бы только не вздумал приказать им его создатель. Причем, чаще всего, все они были непреклонно убеждены, что делают все по своей собственной воле и уже очень давно сами спланировали все сотворенное. Мысли в голове Ворона полетели быстрей арбалетных стрел.

– Кукла тьмы! – зашипел Рейв и резко присел на левое колено, выхватив висевший у пояса блестящий, как колотое стекло, каменный нож. Над его правым плечом в этот миг с воем пролетел тяжелый стальной болт и ударил околдованного сына Ремилиона-Хэмли в грудь, пригвоздив к рыхлой глиняной стене, как жука раскаленной иглой. Хэмли Прайм проблеял что-то неразборчивое, словно баран на бойне, и из уголков его рта обильно пошла кровь вперемешку с густым и теплым паром.

Рейв, развернувшись и что было сил, ударил бросившуюся на него высокую фигуру в черном плаще, вонзив длинное, сломанное у кончика лезвие прямо в сердце слева под тяжелую руку, тянувшуюся к его горлу. Нападавший в черном сдавлено охнул и умер еще прежде, чем обмякло его тело, ставшее в миг, в буквальном смысле слова, неподъемным. Сверху на них обоих вдруг бесшумно упала еще одна тень, в таком же точно плаще, вдавив правнука Ворона в снег и выбив из легких последний воздух. Рэйв зло зарычал, как связанный лев, выплевывая сухой снег набившийся в рот и стараясь что было сил вывернуться и убить любого, кто посмел прикоснуться к нему, даже если для этого придется переломать и покалечить себя целиком.

В ноги кто-то впился, будто сжал их огромными стальными клещами. Он хотел крикнуть на помощь, но в лицо ему железной пятерней вдавили ткань, пропитанную чем-то приторно-сладким, словно болотные цветы с юга. Он вдохнул против воли и разум за один короткий удар сердца накрыла густая, как ядовитое масло, пелена тяжелого непреодолимого дурмана.

Глава 5. Расклад судьбы.

– Каждый раз одно и тоже! – укоризненно произнес Вильгельм. Он выпрямился, сняв капюшон, который из черного стал темно-серым и с досадой отряхнул с одежды пыль и колкое мраморное крошево. Откашлявшись немного и прочистив горло, колдун повернулся к забившейся в углу и перепуганной совсем не на шутку Лилее. Девушка опустила голову и от нестерпимого шума, вызванного взрывом чудовищной силы, зажала уши руками.

– Все кончилось, любимая! – заверил он служительницу Предвечного Света и, продолжая легко откашливать удушливый прах, повисший в воздухе, помог ей подняться. Он оберегал ее столь осторожно, будто это был не человек, а хрупкий цветок из горного хрусталя.