Империя и воля. Догнать самих себя

Аверьянов: Мне кажется, что здесь мир никуда не уйдет, потому, что мир не идет в одном направлении. Мир идет в разных направлениях. На сегодняшний день очень сильно растет Китай, он идет своим путем, при этом он использует все другие цивилизации для своего роста. Запад идет в каком направлении? Тоже очень сейчас растерян, там нет полного единства и понимания, в частности, у США и Евросоюза единства становится все меньше. Исламский мир идет в своем направлении. Куда от нас уйдет мир? Да никуда он не уйдет. Нам нужно придти в себя, разобраться в себе. Мы до сих пор до конца не пришли в себя, понимаете?

Е. Волгина: Терапия долгая, что и говорить. Денис на Русновости пишет: «Идеология любой религии — это убить волю человека, разучить его думать. Требует только слепого повиновения тому или иному взгляду проповедника». Конопель по поводу сплоченности европейцев и не сплоченности нас: «Ерунда, европейцы удивительно сплоченны. Мы это видели в том, как водитель автобуса приветствует каждого входящего, как входящий реагирует, как они коммуницируют между собой». Если вы были в Европе и видели только футбольных фанатов, то Конопель понимает вашу точку зрения. Имеется в виду, что во взаимодействии друг с другом, мы как будто боимся друг друга. То есть, граждане того самого Европейского союза, может быть Соединенных штатов Америки более дружелюбные, что ли.

Аверьянов: Ну, однозначно более дружелюбные по отношению к согражданам и в то же время, если мы возьмем, скажем, новые страны европейской зоны, страны вчерашней периферии, то там мы увидим довольно сильную ксенофобию. Но если говорить о странах ядра европейского, они дружелюбны на улице. Но это не есть настоящая солидарность внутренняя. Настоящая солидарность, она все-таки проявляется во взаимопомощи, во взаимной поддержке в серьезных вещах, а не в мелочах. Я не отрицаю, там это есть, просто не стал бы говорить, что в этом смысле мы очень сильно отличаемся от них.

Е. Волгина: Ваз 287, его заинтересовала ваша должность, как директора Института динамического консерватизма, и он спрашивает, что такое динамический консерватизм.

Аверьянов: На эту тему книги написаны, лекции прочитаны, трудно одну короткую формулу дать. Но я так определю: динамический консерватизм — это способность изменяться, не изменяя себе. Вот эта формула самая короткая, которая доступна для сознания не философа, для сознания любого человека.

Е. Волгина: Еще 297-й замечает, что в Западной Европе чтут законы, а у нас нет, ни в чем порядка нет.

Аверьянов: Ну чтут законы, пожалуй, даже слишком сильно, на мой русский вкус…

Е. Волгина: Ну они же для этого и придуманы?

Аверьянов: Там зарегламентированность жизни и способность быть преданным правилам, в том числе тупым и глупым правилам, просто иногда поражает воображение.

Е. Волгина: Ну, возможно, это способ обезопасить себя?

Аверьянов: Возможно. Это определенный инстинкт самосохранения, определенный, я бы даже сказал, инфантилизм в этом просматривается. Потому, что, конечно, взрослый человек и без правил нормально обойдется. А ребенку нужны правила для того, чтобы он там из окна не выпал или не обжегся, не обварился кипятком. И если западному человеку нужны подробные инструкции, как пользоваться зубной пастой, как не проглотить крышку тюбика, ну тогда, извините, это очень своеобразная культура, конечно…

Е. Волгина: Я бы хотела затронуть еще одну тему. Президент Литвы заявила, что для восстановления взаимоуважения с Россией нужно 40 лет. Я полагаю, говорит далее Грибоускайте, что девять лет, а Литва член НАТО и Евросоюза с 2004 года, малый срок в истории и культуре, применительно к смене ментальности. Сохранилось немало болевых точек со времен нашей общей истории. И вот она говорит, для нас это выражается в усиленном военном присутствии на границе и в экономическом давлении со стороны России. Например, ценах на энергоносители. Таким образом, выпад делает госпожа Грибаускайте в сторону России, что Россия как будто бы тормозит вот то самое единение, которого возможно жаждут литовские власти. Ну вот с кажите, отсутствие взаимоуважения, насколько оно реально? Это политическая полемика или это на каком-то генетическом уровне уже у людей сформировалось?

Аверьянов: Ну, во-первых, Грибаускайте сейчас находится в эйфории, насколько я знаю. Она недавно получила премию Карла Великого в Германии, и в то же самое время ее избрали профессором Джорджтаунского университета. Она сейчас находится на самом верху своей карьеры. Поэтому, ей нужно обязательно отработать эти премии.

Е. Волгина: То есть это пустые слова, вы считаете?