Империя Инферно. Жертвенность

Это видели все, каждый выживший обитатель города Дит. Покончив с последними тварями преисподней, они молча стояли и смотрели, как вчерашняя ущербная и бесполезная девчонка приносит себя в жертву ради спасения одного вечного и благополучия целого мира. Каждый знал, что это правильно – единственный в измерении целитель стократно важнее ни на что не годной ученицы. Но почему-то это самопожертвование непроизвольно вызвало странный отклик в душах демонических существ в людских сосудах, у которых всё-таки есть настоящие сердца…

Заган не замечал никого из них. Медленно, не спуская глаз с лежащей перед ним в луже крови Сагрит, он с трудом и помощью двух собратьев поднялся на ноги.

– Ты как, нормально? – спрашивался кто-то.

Очень скоро вокруг Загана и мёртвой девушки столпились вечные.

– И что теперь?

– А что теперь? Всё.

– А она?

– Кажется, и она всё. Она же не проходила итоговое испытание.

– Но это ведь было предопределено, разве не так, господа? Мы никогда себе и не представляли всерьёз слепую бессмертную.

– Она уже не слепая, если вы не заметили. Если бы можно было её посвятить…

– Я тебе, кажется, уже говорил, Кристиан – посвятить в вечность без итогового испытания мы не имеем права!

– Да я же просто…

– Послушайте! Но неужели не может быть единственного исключения? Ведь если бы не она…

– Нет, Данталион, исключений быть не может.

– Владимир? Что скажешь ты?

Заган поднял взгляд на императора, что, оказывается, стоял ближе всех. Верховный демон осмотрел уродливые руки брата и тело Сагрит своим обыденно равнодушным взглядом и, как ему и свойственно, совсем не переменился в лице. Этот пустой и неумолимый служитель Всевышнего дьявола внезапно вызвал у Загана такой приступ ненависти, что всё внутри запрыгало, задребезжало и разлетелось в острые осколки. Он сжал плохо слушающиеся жёсткие кулаки, взглянул на Сагрит, резко развернулся и с размаху ударил по дереву. Только причинил себе боль.

– На месте дерева должен быть я. Понимаю, – усугубил ровный голос императора.

– Да что ты понимаешь вообще?! – не оборачиваясь, ощерился Заган. – Ты, бездушная марионетка Всевышнего кукловода, что ты можешь здесь понимать?!

– Заган, не надо, – коснулся его плеча Данталион, но тот отмахнулся и таки воззрился на императора.

– Столько экспериментов, столько испытаний, ненужных формальностей, нервотрёпки, чтобы просто посмотреть – справятся или подохнут?! Каков предел у этого экспериментального выводка, этих лабораторных крыс? Зачем? Для чего было тратить столько времени и сил на эту гимназию, – провались она в бездну! – когда можно было заняться более важными для всех нас делами? Всем вместе учиться помогать друг другу, чтобы ни сегодня, ни потом, не случилось этого! – Указал на тело Сагрит и два трупа вечных, что лежали вдалеке. – Учили бы мы нефилимов – а с ними и вечных – медицине, а не тому, что и так придёт само, разве сегодня пришлось бы кому-то умирать? О чём, скажи мне, думает твой Всевышний Люцифер? Ткнуть носом в обобщённые правила проще, чем воздать каждому по его заслугам? Скажи мне, Велиал, где здесь справедливость?!

Но император молчал. С непроницаемым лицом смотрел на Загана и, казалось, даже не думал ни возражать, ни соглашаться, ни что-либо делать.

Заган зарычал от ярости и заметался было туда-сюда, остановился, взглянув на Сагрит, опустился перед её телом и подрагивающими мумифицированными пальцами закрыл ей глаза. И рука опять сжалась в кулак…

Император осмотрел мёртвую девушку, своего духовного брата, что не решался отойти от её тела, толпу своих собратьев, украдкой поглядывающих на него, Владимира, кто упрекающе, кто озадаченно, услышал тихий ропот и возвёл глаза к небесам.

– Всевышний… – шепнул он. – Как я должен поступить?

Небо за сегодня так и не прояснилось, а теперь со сгустившихся туч закрапал мелкий дождь. Совсем тихий, успокаивающий, безразличный ко всем чужим бедам, правилам и заслугам.

Император решительно взглянул на брата и вытянул перед собой руку.

– Отойди от неё, Заган.

Тот с ненавистью оглянулся, увидел его жест и обомлел.

– Что ты собрался делать?

– Я говорю, отойди, иначе сгоришь.

– Заган, встань, – шикнул сзади кто-то из вечных.

Кто-то подошёл, взял за локоть и оттянул его от Сагрит. Все вечные расступились подальше, образовав круг.

Император коротко шевельнул пальцами, и тело Сагрит вмиг охватили языки пламени, вырвавшиеся прямо из-под земли. Меньше чем через минуту пламя погасло, прах воспарил, сгустился, оказался поглощённым в невесть откуда взявшийся маленький мешочек и на глазах изумлённых вечных переместился по воздуху в руки к Загану.

Император окинул взглядом собратьев и сказал:

– Выносите нефилимов с корабля и готовьте к посвящению. Немедленно, пока их тела не тронуло разложение.

И все тотчас оживились, поспешили выполнять приказ.

Владимир оставил их за спиной и приблизился к останкам двух вечных. Никто не мог видеть его лица, и император позволил себе выразить скорбное выражение.

– Простите меня, собратья… Я вас не сберёг.