Империя камня и веры

Буквально через десять минут Командор сидел в мягком красном кресле и наблюдал за сценой. Он сидит в зале заседания ордена, расположенном как раз таки в пантеонообразном помещении. Оно было представлено большим амфитеатром, где в середине была небольшая сцена, на которой была кафедра с микрофоном. Помещение было поделено на сектора, разделённые проходами к сцене и выходу. Зал заседаний не был таким роскошным, скорее уж обычным. Здесь не было предметов высокого искусства, золотых статуй и богатых украшений. Всё по–обычному: белые стены, покрытые банальной известью, алые кресла и деревянные полы, выложенные самыми обычными досками. Всё помещение заполнено переговаривающимися между собой людьми, от чего в зале был непроницаемый гул. Все старались говорить о том, что сегодня произойдёт, стараясь рассказать своему собеседнику как можно больше. Но вот на сцену стали выходить люди и зал постепенно стал стихать, обретая мистическое спокойствие.

Буквально через полминуты в помещении стояла абсолютная непроницаемая тишина, а на сцене стояло шесть человек, некоторых Командор знал лично. Там присутствуют Великий Отец, Данте, представитель Министерства Времени, Коммандер гвардии Трибунала и его давний и хороший знакомый инспектор Морс. А шестым стоял человек, который объявлял о начале заседания.

– Заседание Ордена Железной Лилии, Верховный Совет объявляет открытым, – сказав это, человек отошёл в сторону и скрылся в зале.

Командор сразу понял, что те пятеро человек и являются Верховным Советом Ордена Железной Лилии, подловив себя на мысли, что так и не смог понять, что его давнишний друг – инспектор состоит где–то, хотя подозрения были. Но его размышления на эту тему мгновенно развеялись, когда к микрофону подошёл Коммандер Гвардии и всё своё внимание Эстебан обратил на выступавшего. Коммандер одет в униформу цвета яркой летней зелени, отличительную от обычной серой формы армии Рейха. Его брюки уходили под чёрные кожаные сапоги, а короткая куртка довольно неплохо выпирала на месте живота.

Мужчина вытер на лысине испарину, подвёл микрофон и стал грузно говорить. Нотки его голоса отдались французским акцентом:

– Это собрание было созвано по прошению инспектора Морса, нашего собрата по Ордену и товарища по Совету. И нам бы хотелось узнать, чего же он хотел от нас, ибо повестку он не сообщил, и если причина этого созыва была не столь важна для Ордена, то место Морса в Совете будет поставлено под сомнение.

Вперёд более менее уверено вышел инспектор в длинном сером пальто. Ему тотчас уступил место у микрофона предыдущий оратор. Инспектор выглядел взволнованным, но Морс тут же сглотнул и начал своё повествование.

– Повестка очень важная, как бы её не попытались подать, – с упрёка в сторону Коммандера начал инспектор. – У меня есть достоверная информация, что среди членов высших эшелонов власти прячется опасный предатель и это, наш Лорд–Магистрариус.– Так без подготовки и прелюдий кинул в зал Морс, сказав это, он тут же прервался, так как по залу пробежала волна негодования, сквозь которую говорить было нецелесообразно, и как только зал вновь успокоился, он продолжил. – И мои заявления не голословны. У меня есть ряд доказательств, которые это смогут подтвердить.

И Морс выложил всё то, что нашёл. Он рассказал про то, что смог найти во время своего долгого расследования, Рассказал про восстание в Великой Пустоши и на западе Иберии, и в особенности о том, кто снабжал мятежников всех необходимым от информации до оружия, Поведал о переписках высших лордов и расправе над ними. Рассказал про свои доводы. И каждое слово его рассказа доносилось до сердца каждого сидящего в этом зале человека, прожигая его мыслью, что они не смоги углядеть отступника в бюрократическом иерархе. Инспектор пять минут рассказывал про готовящееся восстание и смещение власти в Рейхе. Он говорил, что переворот начнётся буквально через несколько дней, что судьба Рейха сейчас висит на волоске, несмотря на всю его политическую и экономическую мощь. Он убеждал людей внять его словам

В глазах собравшихся людей читались самые противоречивые эмоции: кто–то ему верил, кто–то ужасался от подобной мысли, что отступником может быть столь высокозначимый человек, а глазах некоторых людей читалось банальное недоверие этому докладу.

После окончания рассказа в зале повисла непроницаемая тишина. У всех банально не было слов, чтобы выразить собственных эмоций или мыслей. Все были в неподдельном шоке.

Но вот посреди всех поднялся человек, он был одет в обычную классическую форму Имперор Магистратос. Мужчина обладает довольно сильно-отталкивающим голоском: