Империя камня и веры

– Мои однопартийцы. Я сегодня к вам вышел с одной важной проблемой. Вы видите, как живёт наша Партия. Убитые помещения. Нет отопления, и постоянно пропадает свет. Неужто наш символ не способен нам дать нормальные условия для нашей великой работы. – Возмущённо начал Давиан, как его бестактно перебил Алехандро:

– Ты смеешь сомневаться в Лорд-Магистрариусе? Смеешь здесь усомниться в его авторитете? – Грозно и чуть ли не брызжа слюной, вопросил Алехандро.

Габриелю реакция Алехандро показалась очень знакомой. Будто фанатика Канцлера упрекнули, что объект его ревностного преклонения не столь совершенен. И юношу испугала эта реакция. Он подумал, а что если на волне этой свободы они попадут в новое рабство, лишь хозяин сменится. Что если новые умственные порывы почитания и покорного преклонения перед Лорд–Магистрариусом перерастут во что–то иное? Что если они и преклоняться перед ним реально? Что если свою свободу они подменят на фанатичное служение новому идолу, назвав ревность во имя его новой формой свободы? Габриель мог много думать на эту тему, но слова Мицелия развеяли его размышления и вернули взгляд к сцене.

– Не перебивайте говорящего, а то будете, удалены со сцены, – пригрозил председатель.

Алехандро лишь недовольно ухмыльнулся.

– Спасибо, – благодарственно сказал Давиан и продолжил свой пламенный рассказ. – Постоянные проволочки в сфере решений, отсутствующий у Партии политический курс. Мы не способны выработать собственную идеологическую позицию по устройству в новом Рейхе. И разве это нормально, что наша работа не имеет никакой продуктивности? Что мы не способны пойти единым фронтом? – Задав риторические вопросы, Давиан посмотрел в глаза собравшимся и продолжил с ещё большей пламенностью. – Братья и сёстры! Нам срочно необходимо принять новую идеологию, так как только она нас скрепит, как нельзя крепче. Только она своими моральными установками позволит нам идти по одному курсу, не сбиваясь с него. Ведь, только имея единый курс и направление развития можно добиться чего–либо! Только с помощью единой идеологии мы станем великими и я хочу, чтобы на вооружение мы приняли идею священного коммунизма, – и приостановившись на пару мгновений, что вобрать в лёгкие воздуха с фанатизмом выпалил риторический вопрос. – Почему она? Только эта идея способна скрепить нас как нельзя лучше, эта величайшая в истории всего человечества идея достойна того, чтобы её воплотили во всём Рейхе, но после того, как она восторжествует в нашей Партии! Ибо только тогда мы преодолеем всякое неравенство и несправедливость, что торжествует на нашей земле! – С ярым, практически религиозным, рвением кончил говорить Давиан.

Но слова этого оратора не впечатлили людей. Они, молча, сидели и слушали Давиана. Никто не зажжётся той идей, которой сгорал сам главный коммунист. Только яро радовались и заворожением сидели те люди, которые пришли за Давианом и ревностно поддерживали его идеею, приняв крещение красным знаменем, но таких было не много, большинство не испытало никого интереса к этой идеи, где равенство признавалось выше свободы личности. В их глазах так и повисла скука, перемешанная с полнейшим отсутствием интереса к словам говорившего. Взгляд был просто пуст, а в мыслях витал ветер и непонимание от сказанного главным коммунистом Партии.

Тут к микрофону вновь подошёл Мицелий.

– Теперь даётся право выступить второй стороне.

Место у кафедры занял Алехандро. Габриель заметил, что во взгляде оратора пылает тот же лютый и сжигающий душу пламень идейности, что горел в душе Давиана.

– Любимые однопартийцы, мы, конечно же, услышали здесь, что все идеи нашей Партии лживы, а наш предводитель просто обманул нас. Не так ли? Но это наглая ложь со стороны носителя красной чумы, – разгневался Алехандро, отчего Давиан искривил лицо в гримасе недовольства. – Мы должны понимать, что в нашей Партии любой человек может выбрать понравившуюся ему мысль или идею. В этом и основа нашей Партии. Дать свободу каждому. А единая идеология, тем более коммунизма, просто лишит нас главного достояния – свободы. – Сказав это, Алехандро примолк, увидев во взгляде большинства людей одобрение и понимание, и в этот момент он понял, что уже выиграл. – Ну а что касается нашего предводителя…. Он дал нам это здание, направил нас.… Уделил нам вообще какое–то внимание. И почему мы должны у него теперь ещё что–то просить? Он стал нашим отцом по идеи освобождения Рейха от диктатуры Канцлера. Да, он для нас и так очень много сделал и больше мы просить у него не в праве. Ибо он наш бессменный вождь, приводящий нас к свободе и дарующий её.