Империя Хунну

Другая сторона той же проблемы — существование в кочевом обществе развитой сети престижной экономики. Получая дары и подношения от простых скотоводов, ханы и вожди устраивали массовые пиры и раздачи. Только щедрый хан мог рассчитывать на взаимность со стороны остальных номадов. Можно только согласиться с С.Е. Толыбековым, что «пиршества и угощения очень высоко ценились массой почти вечно голодных кочевников, которые широко распространяли славу о таком щедром бае, бие, батыре и султане далеко за пределами данного рода и племени. Каждый голодный кочевник, который время от времени угощался досыта крупным скотовладельцем, не мог не считать себя своеобразным его должником[698].

Однако из этих отношений не могли выкристаллизоваться реальные антагонизмы. Дело в том, что специфика скотоводства предполагала главным образом индивидуализированный труд в рамках отдельных домохозяйств или минимальной общины при сравнительно эпизодической необходимости кооперации усилий для водопоя скота, коллективных охот и т. д. Поэтому круг организационных функций и сфера перераспределения кочевых вождей были невелики в сравнении с управленческо-редистрибутивными возможностями администрации оседло-земледельческих протогосударств и раннегосударственных обществ.

Только в период стабильного завоевания номадами земледельческих государств антагонизмы между кочевой аристократией и простыми скотоводами могли принимать раннеклассовую форму. Однако ухудшение положения простых кочевников, особенно если оно сопровождалось климатическими стрессами, вело к недовольству, различным формам социального протеста вплоть до откочевок, убийств неугодных правителей, вооруженных восстаний. В то же время следует помнить, что редистрибуция и налогообложение рядовых номадов не могли быть главными источниками престижного потребления кочевой аристократии. Концентрация богатств я форме скота имеет жесткие экологические барьеры, игнорирование которых оборачивается гибелью животных. К тому же постоянная необходимость как для элиты, так и для простых скотоводов в продуктах земледелия и изделиях ремесла, которая толкала номадов на внешнюю экспансию, требовала внутренней консолидации кочевых обществ по отношению к внешнему миру или хотя бы идеологически ориентировала на эту консолидацию[699].

Данное обстоятельство ограничивало развитие антагонизмов между кочевой аристократией и простыми скотоводами и требовало поддерживать интересы простого народа. Большая часть добычи, полученной в результате набегов и грабительских войн, по свидетельству Сыма Цяня шла рядовым воинам[700]. По аналогии с более поздним временем можно предположить, что внешние доходы могли стать важным источником существования для простых скотоводов. Документы золотоордынского времени, в частности, свидетельствуют, что номады, которые в мирное время едва ли не голодали, во время походов захватывали столько животных, что не были в состоянии пригнать всю добычу домой, в родные кочевья[701]. Часто захваченные пленники и животные гибли от тяжелых условий перехода, повозки с награбленным имуществом приходилось бросать, спасаясь от погони. Однако нет оснований сомневаться, что в случае успешных походов результаты намного превосходили предполагаемые ожидания.

Таким образом, несмотря на почти полное отсутствие в китайских источниках сведений о простых номадах у хунну, по аналогии можно допустить, что их положение в общих чертах может быть схоже с положением непосредственных производителей в Других кочевых обществах Евразии, не имевших в своем политическом подчинении крупных оседлых земледельческих территорий. Более подробная информация об основном общественном «классе» хуннского общества может быть получена только после тщательного изучения многочисленных погребальных памятников рядового населения хунну на территории России, Монголии и Китая.

Зависимые категории скотоводов

В письменных источниках также практически нет сведений относительно различных категорий бедных и неполноправных лиц, занимавшихся скотоводством у хунну. Единственное упоминание на этот счет относится к китайскому послу Су У, который за свою дерзость был отправлен в ссылку на Байкал пасти баранов[702]. Поэтому в данной ситуации можно руководствоваться только общими соображениями относительно социальной структуры обществ кочевников-скотоводов и предполагать, что так же могло быть и у хунну.