Империя Хунну

Стратегия откочевки была наиболее простой и типичной формой реакции кочевников на нежелание подчиняться имперскому правительству. Более серьезный социальный протест предполагает нечто большее, чем наличие просто некоторого количества недовольных. Поэтому в сравнении с откочевкой или дезертирством на юг под покровительство Китая восстания были более редкой формой противодействия давлению центра.

Первое восстание, приведшее в конечном счете к гражданской войне, произошло лишь спустя почти полтора столетия после образования империи. В этот период хуннское общество находилось в затяжном кризисе. Ничтожные шаньюи, военные поражения почти на всех фронтах, климатические катастрофы 72/71 и 68 г. до н. э. сильно подорвали экономический и демографический потенциал империи, ослабили политические позиции высшей власти. Китайский хронист сообщает, что «сюнну совсем обессилели, все зависимые от них владения отложились, и они уже не в состоянии были совершать грабительские набеги»[804].

Дело дошло до того, что ухуани проникли в Халху, раскопали и осквернили могилу одного из покойных шаньюев[805]. Вот до чего дожили потомки грозного Модэ! На такое сверхдерзкое оскорбление можно решиться, если только полностью уверен в своей безнаказанности.

В стране назревал раскол. Трудно сказать, была ли это борьба между сторонниками «милитаристской» и «пацифистской» партий[806], или борьба приверженцев «конфедеративного» и «автократического» путей развития общества[807], или же борьба внутри сильно разросшихся кланов кочевой аристократии (и между ними): количество претендентов на ключевые должности в это время значительно превышало число возможных вакансий. Так или иначе, после смерти шаньюя Сюйлюцюаньцзюя в 60 г. до н. э. группе заговорщиков удалось осуществить дворцовый переворот.

Не успели гонцы далеко отъехать от ставки, чтобы разнести по кочевьям трагическую новость и созвать высших князей на внеочередной съезд по выборам нового шаньюя, как оппозиционеры перебили всех членов соперничающей партии, находившихся в ставке, и возвели на престол лидера своей группировки правого сянь-вана Тучитана под титулом шаньюя Уяньцзюйди. Ничего не подозревавшие высшие чины империи по мере прибытия ко двору также были перебиты, и на эти должности были поставлены близкие родственники и надежные друзья нового шаньюя.

Всякая смена власти так или иначе сопровождается определенными административными перестановками. Каждый политический лидер заинтересован, чтобы на ключевых постах располагались его сторонники, помогающие ему в управлении. Это естественное явление. Судя по достаточно безразличному контексту китайской хроники, уставшая страна достаточно индифферентно отнеслась к массовым казням на высшем уровне имперской пирамиды[808].

Но шаньюй Уяньцзюйди явно перегнул палку в «закручивании гаек». На протяжении трех лет своего правления он творил всяческие безобразия и жестокие репрессии без всякой меры, в том числе и против родственников, чем в конечном счете оттолкнул от себя большинство племен конфедерации. Другой его принципиальной ошибкой стало то, что он посягнул на святая святых — власть племенных вождей в отношении их собственных подданных. Никто из хуннских шаньюев не претендовал на определенную автономию племен. Даже великий Модэ, в годы правления которого хуннское общество было наиболее автократическим, не посягал на внутренние права своих племенных вождей. Китайский историограф Сыма Цянь однозначно свидетельствует, что несмотря на жесткую иерархию чинов в империи «каждый из двадцати четырех начальников также сам назначает тысячников, сотников, десятников, небольших князей, главных помощников, дувэев, данху и цецзюев»[809].

Только Уяньцзюйди решился на столь рискованный эксперимент. После того как в 59 г. до н. э. умер левый князь юйцзянь, шаньюй решил закрепить освободившуюся должность за своим недавно родившимся сыном. Данное решение вызвало бурю негодования внутри племени юйцзянь (и надо полагать, среди множества сочувствующих других племен империи). По общему согласию старейшины возвели на должность сына умершего вождя и уже под его руководством переселились на восток подальше от метрополии. Карательный экспедиционный корпус силой в одну «тьму» во главе с правым чэнсяном был разбит[810].

К следующему году терпение переполнило все границы. Оппозиционеры объявили шаныоем законного наследника престола Цзихоусяня и пошли войной на Уяньцзюйди. Последний остался практически без сторонников, все его войска разбежались. Даже родной брат, занимавший место правого сянь-вана, отказал ему в помощи: «Ты не любил людей, убивал братьев и знатных, так умри [теперь] сам [там], где находишься, а меня не впутывай в грязное дело»[811].

Тирану не осталось ничего иного, кроме как покончить жизнь самоубийством.