Империя, которую мы потеряли. Книга 1

В дни апрельских событий, на улицах Петрограда и Москвы появились многочисленные отряды и группы населения, с лозунгами полного доверия Временному Правительству. А это показывает, что только теперь перед рабочей демократией предстал так наглядно тот путь, по которому только и возможно прийти к диктатуре пролетариата. И этот путь — путь гражданской войны, путь взаимной борьбы, путь кровавых столкновений, в пучине которых погибнет свобода всех граждан одинаково и пролетарская и буржуазная. (По «Утру России» 25 апреля 1917 года). Единственный путь борьбы с безответственными партиями и лицами, стремящимися к подрыву власти Временного Правительства, к возбуждению одного класса населения против другого, к подрыву в войсках дисциплины, к разгулу низменных страстей толпы суленной ей блаженства на земле — это нравственная и физическая поддержка нашего Временного Правительства вплоть до Учредительного Собрания и сплоченность наша с социалистами, не губящими родину.

* * *

Да что тут воображать. Мы все это в какой-то момент пережили — пролетарский театр, литературу, музыку.

Но это кстати не семидесятые, и не шестидесятые. Уже в тридцатые все в общем то заглохло, а постановление Политбюро о запрещении пьесы Демьяна Бедного «Богатыри», высмеивающей героев русского былинного эпоса — подвело под такой культурой черту уже официально.

Как-то раз у Прудниковой (автор отнюдь не является ее поклонником) проскользнула мысль — именно проскользнула среди прочего — что большевики не смогли создать свою культуру на замену тем гигантским культурным пластам, которые были наработаны до них. Не смогли, получается, заменить «Жизнь за царя» плачем голодных крестьянских детей. Не смогли дать голос той многомиллионной безгласой крестьянской массе, которая в 1917 году вышла на авансцену истории — чтобы рассказать про безземелие, про курные избы, про закопанных, умерших от голода и болезней крестьянских детей. Пытались, но получилось плохо — а при Сталине уже и не пытались, потому что государство снова требовало крови во имя величия. А раз не смогли — то и проигрывать начали уже тогда. И даже не внуки — а дети в зрелом возрасте заменили «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед» на «не падайте духом, поручик Голицын». И стали бодро вспоминать, а может и выдумывать свои дворянские корни.

История жестока. Я бы даже сказал, она беспредельно жестока. И жестока она оказалась как раз к тем самым крестьянам, которые в 1917 году взяли власть, а в 1937 — уже и колоски не могли на поле собирать, не то, что со своего поля урожай продавать. Правильных ответов нет ни у нее, ни у меня. Так уж получилось, что мы живем в стране, в которой жить очень и очень непросто. И за право жить в своей стране, а не в британской или немецкой, а сейчас — американской колонии — приходится платить, это не бесплатное удовольствие. Платить приходится тем, кто слабее других — история еще и несправедлива.

Но мы заплатили. Не миллионами — десятками миллионов жизней. Вопрос сейчас в том — не напрасно ли? Научились ли мы чему то? Поняли ли? Я потому и пишу эту книгу, а вы потому ее читаете. Чтобы понять. Чтобы эти жертвы — не оказались напрасными.

Итак.

Программа Российской Социал-демократической Рабочей Партии

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Великое освободительное движение пролетариата должно было рано или поздно стать и уже стало международным (интернациональным).