Империя, которую мы потеряли. Книга 1

Сопоставляли ли свои хотелки с возможностями? Нет. Шли за тем, кто пообещает. И тем, кто пообещает прямо сейчас — вот это объединяло всех — прямо сейчас. Никто не хотел чего то ждать, все подозревали, что обманут и в общем то правильно подозревали, и потому любое социальное и политическое требование сопровождалось этими словами — прямо сейчас. Временное правительство умело обещать, по тому за ним до какого-то времени шли — пока не поняли, что не получится «прямо сейчас». Как только поняли — отвернулись.

Временное правительство проиграло ровно в тот момент, когда Милюков прослушал лекцию профессора и президента США Вудро Вильсона о том, почему России не надо заключать сепаратный мир, а надо продолжать воевать — и послушался.

Это был первый урок обучения русского крестьянства демократии, заложивший основы того что сейчас не понимают зарубежные аналитики — почему в России демократия ругательное слово.

В Первой мировой русская армия к 1917 году потеряла примерно 1,7–1,8 миллиона человек убитыми. Обучение демократии привело к гражданской войне, в которой потеряли не менее 7–8 миллионов.

Еще надо — почему?

И что в итоге?

Так… а давайте теперь поговорим о том что объединяет все эти политические программы — чтобы понять, что именно объединяло подавляющее большинство всего политического класса России и могло быть положено в основу компромисса.

1. Уничтожение сословий. Надо признать, требование справедливое, общество уже было несословным. И продолжать историю с сословьями — просто обозлять огромное количество людей.

Почему продолжали? Потому что власть не владела современными политтехнологиями и не хотела ими овладевать. Казалось, что сословное представительство есть надежный заслон на пути проникновения левых и вообще подрывных идей в политику. Сословья были необходимы для получения хоть какой-то управляемой Думы.

Власть тогда была достаточно наивна и не понимала то, что она понимает сейчас

— Что оппозиция, причем намного более опасная оппозиция — может быть в верхах общества, а не в его низах. Как и вышло — события февраля 1917 года были во многом верхушечным переворотом.

— Что при использовании политтехнологий — массовый политический фундамент власть может обрести как раз в низах общества, противопоставив их интеллигенции и верхам. И в таком случае — выборы без сословий как раз нужны.

— Что намного более надежный способ гарантировать отсутствие потрясений — является создание класса профессиональных политиков, оторванных от своих классов и групп, которые они представляют, и имеющие намного больше общего с другими политиками, чем с избирателями и голосующие соответственно. Каким путем и пошли в Европе, создав даже коммунистические партии, которые могут быть представлены во власти и даже возглавлять ее. Миттеран во Франции — был президентом от партии коммунистов. И что?

Сейчас власть все эти технологии — а так же и многие другие — освоила. У нас вся политика теперь в этом. Я думаю, скоро мы сможем выполнять даже общепринятый сейчас критерий демократии — когда оппозиция может победить на выборах. Пусть побеждает — все равно ничего не изменится.

Принципиальная проблема — власть считает, что отправление власти дело слишком сложное и важное, чтобы допускать к решению политических вопросов народ. Так было до 1917 года и так было после 1917 года. Но в 1917 году был краткий момент, когда это было не так. И кончилось это плохо.

2. Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы. То к чему мы пришли в 1991 году. И? Тогда еще не было такого цинизма, какой есть сейчас. Надо признать — советская власть сумела создать профессиональный политический класс, имеющий мало общего с «населением». С тех пор дорога к «четыреххвостке» была открыта — голосуй не голосуй…