Империя масок

Трен кивнул. Ламповое масло хорошо горит, а из горшков выйдут недурные снаряды.

– Что возьмем? – спросил другой. – Все унести не успеем.

Трен глянул на лошадей, которые тоненько ржали и бились в упряжи.

– Возьмем все. Кто может править фургоном?

Не получив ответа, он нахмурился и повернулся к эльфам, которые избивали возницу:

– Эй, а ну-ка поставьте его на ноги!

Те зароптали, но подчинились приказу Трена и рывком подняли возницу с земли. Нос у него был расквашен до крови, и он скрючился от боли, не в силах выпрямиться, но хоть кости, судя по всему, остались целы.

– Хочешь жить, шем? – спросил Трен, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более жестко. – Доведешь фургон, куда мы скажем, и тогда уйдешь живым.

Человек сделал глубокий вдох и закашлялся.

– А как же лошади? – спросил он.

Трен засмеялся. Смех вышел громче, чем ему хотелось бы, – видно, еще не остыл от драки.

– Человек, ты не в том положении, чтобы торговаться.

– Знаю. – Возница сделал другой вдох и скривился от боли. – Но вы же не убьете лошадей, правда? Вы будете хорошо с ними обращаться?

Трен оглянулся на своих сородичей – те пожали плечами.

– Мы не собирались их убивать.

– Ладно, – сказал возница и, хромая, двинулся к фургону.

Трен помахал рукой прочим грабителям; те похватали, что могли унести, и пустились бежать. Трен с парой соратников присоединился к вознице и велел ему править к трущобам. На площади позади наступила тишина, нарушаемая только стонами торговцев, которых оставили в живых.

Повинуясь приказу Трена, возница погонял лошадей. Они доехали до баррикады, которой эльфы огородили принадлежавший им клочок Халамширала, и мятежники с шумом и криками оттащили в сторону громоздившиеся вдоль нее столы и доски, чтобы дать проехать фургону.

Лошади тревожно ржали, косясь на острые обломки досок, торчавшие из баррикады, то есть груды мусора, которая ограждала их от людей. Возница прикрикнул на лошадей, щелкнул вожжами и виновато глянул на Трена. Тот словно и не заметил этого взгляда.

За минувшие недели эльфийские трущобы разительно переменились. В каждом квартале один, а то и два дома превратились в пепелища после карательного визита стражников. Двери лавок были заколочены досками, и там, где прежде пахло лошадьми и стряпней, теперь стоял едкий запах дыма.

И все же, вопреки этим мрачным переменам, Трен замечал вокруг и приметы радости. Девочка-эльфийка с минуту бежала рядом с фургоном, и один из грабителей бросил ей украденное яблоко. Раньше от людей зависело, что́ эльфам есть и когда, и в те времена эта девочка скорей всего голодала. Теперь, когда люди в качестве наказания прекратили поставки провизии, каждая крошка съестного добывалась с боем… и эльфы ели сытнее.

Штаб-квартирой эльфийского мятежа служила таверна, где Трен и Лемет выпивали в ту роковую ночь. Теперь почти все столы выволокли из залы и, орудуя топорами, изготовили из них деревянные щиты, а опилки, присыпавшие пол, пропитались кровью раненых эльфов, которые лежали на тюфяках у старой барной стойки. На стене таверны углем нарисовали карту города, отметив вероятные цели новых налетов, пути отхода и укрытия. Трен спрыгнул с фургона, скривившись от боли в подвернутой во время схватки лодыжке. Его спутники остались разгружать добычу. Джинет, по-прежнему носившая фартук подавальщицы, призывно помахала Трену. Губы ее были обеспокоенно поджаты.

– Будь начеку, – бросила она, нервно вытирая руки о фартук, когда Трен вошел в таверну. – Они очень опасны.

Трен не нуждался в ее предостережениях. Эльфийка, сидевшая прямо перед ним на барной стойке, была облачена в такие превосходные доспехи, каких он никогда в жизни не видывал. Доспехи были из кожи, но синей, как воды Недремлющего моря, и отделаны по краям серебряными заклепками. Женщина двигалась в них так легко, словно это была не кожа, а тонкое полотно. Лук, висевший у нее на плече, был изготовлен из дерева, которое Трен не сумел распознать, вдоль изгиба тянулся витой причудливый узор, напоминавший листья. Кинжалы на поясе женщины отливали серебристо-голубым сильверитовым сиянием. Все это добро стоило больше, чем Трен заработал за всю свою жизнь.

Впрочем, куда больший трепет внушал спутник женщины. Этот эльф был одет в самый заурядный плащ, ничем не примечательные тунику и штаны, да к тому же бос. Он мог бы легко сойти за попрошайку, если б не держал в руке сияющий посох и лицо его не покрывали бы сложные татуированные узоры. Посох выдавал в незнакомце мага – не запертого в башне Круга, но стоящего прямо здесь, посреди таверны, где ни один храмовник не волен ему помешать. Татуировки же гласили, что он – ожившая легенда.

– Хагрен, – с запинкой пробормотал Трен, припомнив старинное слово. – Старейшина. Ты пришел помочь нам сражаться за свободу?

– Мы пришли, – сказала эльфийка, – не дать вам погубить себя.