Империя масок

Войско Селины скорым маршем двигалось к Халамширалу. Переплыв на судах Недремлющее море, оно прошло через Лаидс. Это означало, что слуги герцога Ремаша могли во всех подробностях изучить армию императрицы и доложить об увиденном своему господину, а через него, стало быть, и Гаспару – но с этим уже ничего нельзя было поделать.

И, по правде говоря, Селину это обстоятельство вполне устраивало. Гаспар толкнул ее на этот шаг, в хитроумии своем вынудив императрицу Орлея подавить бунт и показать, что с ней шутки плохи. Что ж, пускай знать увидит, на что она способна, если того требуют обстоятельства, и пускай больше не путает нежелание воевать с неспособностью охранить империю.

Между тем как армия императрицы – пара сотен всадников, вдвое больше пехотинцев и четыре десятка шевалье – верхом и пешим ходом продвигалась к цели, сама Селина сидела в императорской карете, изучала донесения разведки и жалела, что не может поехать верхом. На ней было дорожное платье, а маска ее лежала рядом на сиденье – чтобы надевать ее, если понадобится выйти из кареты.

Ехать верхом было бы, безусловно, куда менее удобно. Хотя Селина регулярно каталась на лошади, недолгая конная прогулка в парке или необременительные верховые поездки на охоте не могли сравниться с целым днем, проведенным в седле, и она это прекрасно понимала.

Зато, сидя в седле, она просто ехала бы вперед – и ничего более. Ей не пришлось бы день напролет читать донесения. Сколько трущобных кварталов уже захватили эльфы? Сколько стражников убито? Сколько аристократов поменяли свои планы из-за угрозы, которая нависла над городом?

Сидя в карете, Селина могла только читать, отдавать приказы и ждать.

Там же, вместе с ней, был и сэр Мишель, бесстрастно наблюдавший за тем, как императрица с ненавистью взирает на страницы донесений.

– Что-нибудь новое, ваше величество? – спросил он, когда Селина раздраженно скомкала листок бумаги.

– Нет, Мишель. Ничего нового.

Эльфы захватили еще пару кварталов. Теперь они вторглись на улицы, где жили люди победнее, и прогнали несчастных простолюдинов со всем скарбом, какой те могли унести в руках. В донесениях сообщалось, что эльфы Лаидса бегут из города, надеясь добраться до Халамширала и там обрести свободу, а бунтовщики в Халамширале оставили письма с требованием выдать им лорда Мансерая для правого суда. Стражники Халамширала, которым зачастую некого послать в самые горячие места, просят о подкреплении.

– Долго еще ехать?

Мишель, сощурясь, выглянул в окно:

– Если будем двигаться с той же скоростью и не тратить много времени на отдых, то меньше дня, но в этом случае мы прибудем в Халамширал выбившимися из сил.

– Мишель, – сказала Селина, – это же эльфы. Доспехи у них из железного хлама и обрезков кожи, они швыряются в стражников камнями. Мы справимся с ними без труда, если, конечно, не станем мешкать в пути.

Мишель кивнул, не говоря ни слова, и Селина увидела, что он нахмурился. Впрочем, выглядел он скорее озадаченным, чем озабоченным, и это ее успокоило. Она доверяла суждениям Мишеля в военных вопросах, и если бы он нашел повод для тревоги, ей бы тоже следовало встревожиться.

– Ты со мной не согласен?

– Согласен. Простите, ваше величество. – Мишель покачал головой. – Я просто удивляюсь глупости этих эльфов. Шнырять по городу во внеурочное время – это одно, но убивать стражников и строить баррикады… о чем только они думали?

– Они были голодны и напуганы, – пожала плечами Селина. – Иные аристократы чрезмерно жестоки с беднягами без всякой на то нужды. Даже собака, все время получая пинки, рано или поздно станет кусаться в ответ.

– Вы говорите так, будто вам их жаль! – Мишель изогнул бровь.

– Я надеялась разрешить эту проблему иным путем. – Селина невесело улыбнулась. – Эльфы – часть нашей империи. У них есть свое место в Орлее, точно так же, как у тебя и у меня, и мой долг перед Создателем состоит в том, чтобы направлять их, обеспечивать им довольство и безопасность. То, что я намерена сделать сейчас, я делаю с тяжелым сердцем. – Она с любопытством взглянула на Мишеля. – А ты?

Лицо его не дрогнуло.

– Они бросили вызов вашей власти. Я предпочту расправиться с парой сотен остроухих, нежели позволить Гаспару рисковать жизнями людей.

– Мишель, я никогда прежде не видела в тебе такой злости.

Привязанность к Бриале саднила в груди Селины болезненным шипом – она сознавала, что подавление бунта в Халамширале разобьет сердце ее возлюбленной. Ей припомнился их последний разговор перед отъездом Бриалы, припомнилась страсть в голосе эльфийки.

– И знаешь, я думаю, что это чувство недостойно тебя. Эльфы – простолюдины. Мы не можем судить о радостях и тяготах их жизни, точно так же, как они не могут судить о наших. В их представлении мы целыми днями лакомимся изысканными яствами, а ночами напролет веселимся на роскошных балах.

– Но ведь это похоже на правду, ваше величество. – Мишель усмехнулся ее словам.

– Эльфы не нанесли тебе оскорбления, подняв бунт. Тебе незачем на них злиться.