Империя. На последнем краю

– Вопрос с переносом сроков выборов в Госдуму, ваше величество. Откладывать с принятием решения далее просто невозможно. Государственная машина просто не успеет отменить выборы, если таковое решение будет вашим величеством принято.

Царица прошлась по кабинету. Политика-политика. Назначение князя Оболенского на должность временного главы правительства и МВД была уступкой «Старым семьям». Да, в России тоже есть свои «Старые семьи», все эти потомки Рюриковичей и прочие князья. Миша вел довольно рискованную игру, фактически отстранив древние рода от влияния на имперскую политику. Он мог себе тогда это позволить, но она сейчас не могла.

Оболенские, Голицыны, Волконские, Барятинские, Долгоруковы, Репнины, Вяземские, Дашковы, Бельские, Львовы, Троекуровы, Белосельские, Ухтомские, Галицкие, Гагарины и прочая, прочая, прочая…

Все потомки Рюрика. Пусть легендарного, но тем не менее очень реального для политики.

Даже те Романовы, которые изначальные, были дальше от Рюриков, чем те же Оболенские. Что уж говорить о Гольштейн-Готторп-Романовых, чьи притязания на трон не имели вообще никакого отношения к Рюрикам. Три сотни лет самодержества Романовых. Но «Старые семьи» в России тоже никто не отменял. Они имели свой вес и свое влияние.

Те же князья Волконские сейчас фактически курируют Италию, Ватикан и колоссальные тайные финансы, с ними связанные, а даже разведенная графиня Бобринская (прапраправнучка Екатерины Великой!) прославляет сейчас в том числе и древний род князей Долгоруковых, доставив царицу в Москву на своем самолете.

Роды поднимались, плодились, нередко вырождались и падали в мрак забвения. Но разве они переставали быть теми самыми «Старыми семьями» и переставали влиять на реальную политику? Чем тысячелетние «Старые семьи» России отличаются от «Старых семей» Италии? Огромный вес, огромное влияние, огромные деньги. Как она может отказаться от их поддержки?

Миша мог себе позволить опасные игры. Да. Очень опасные. Но он – истинный Романов, пусть его власть опиралась больше на силу, чем на Закон. А она кто такая? Пришлая итальянка. Она может сколь угодно много говорить о том, что она русская, пропаганда может ее бесконечно именовать Благословенной, но для «Старых семей» она лишь очень молоденькая глупенькая итальянка, ставшая волей случая женой царя. И ее личный вес без Миши не слишком-то велик. Мягко скажем, не слишком велик.

А если не дай бог… Как она удержит власть для сына?

Но тут тоже нужно умудриться пройти по самому краю. Обнадежить, но выиграть время. Взять в союзники, но не слишком уступить. Обещать перспективы, но уравновесить влияние вокруг себя. Дать, но не отдать.

Как она, оказывается, мало знает об Империи и о том, чем управлялся ее августейший супруг. Немыслимо, каким же огромным объемом информации Мише приходится оперировать каждый день!

Почему-то подумалось об Аликс. Тоже ведь рвется на трон. Но понимает ли она, куда она рвется? Впрочем, Ники тоже находил время стрелять ворон в парке…

Маша мучительно потерла виски.

Решение. Опасное решение.

Невзирая на подавленный «Заговор патриотов», мнение о необходимости отмены выборов крайне популярно среди элит.

Может ли императрица игнорировать мнение «Старых семей»?

Нет. Ее власть сейчас слишком зыбка.

Но может ли она отменить выборы?

– И все же, князь, я должна обдумать этот вопрос. Два часа ничего не изменят. Вас уведомят о часе аудиенции.

Оболенский нахмурился, но склонил голову, принимая повеление.

Короткая отсрочка.

Лишь отсрочка.

Надо решать.

Выхода нет.

* * *

Империя Единства. Россия. Москва. Кремль. Кабинет ее величества. 8 октября 1918 года

– Что ж, маленький принц, быть тебе молочным братом наследника русского престола и русской царевны. Кушай, кушай.

Маша с грустью смотрела на то, как малыш с аппетитом сосал ее грудь. Лейб-медик со всей решительностью заботилась о том, чтобы у императрицы не образовывался застой молока, а сцеживание она считала временным эрзац-вариантом, допустимым лишь на несколько дней.

Императрица невольно вздрогнула, вспомнив о том, как Улезко-Строганова фактически устроила ей разнос за саму идею покинуть Остров и детей.

Был ли у царицы выбор? Что толку рассуждать, если дети там, а она здесь? Разве легче ей от того, что верная Иволгина трижды в день рапортует о том, что на Острове все в порядке, что ее малыши прекрасно себя чувствуют и охотно кушают? Да и, вообще, дети в таком возрасте, да еще и постоянно окруженные кормилицами, гувернантками и прочей прислугой, не могут так уж сильно морально зависеть от матери. Это Маша от них зависит скорее.

Господи-Господи, как хочется прижаться, обнять своих малюток…

Да, такова жизнь – покинуть своих детей, чтобы кормить чужого. Пока Сашу и Вику кормят кормилицы, она сама стала Высочайшей кормилицей для ребенка, которого ей подыскала сама баронесса Улезко-Строганова.