Империя. Настоящее и будущее. Книга 3

Бум деривативов, потянувший за собой спекулятивную лихорадку, вполне соответствовал провозглашенной Гринспеном «религии доллара». В предшествующие эпохи развития капитализма удачным вложением денег было прибыльное производство. Акциями доходных или потенциально доходных предприятий спекулировали на бирже. Доход предприятия зависел от реализации товаров и услуг. Потребителем этих товаров и услуг был сформированный после войны средний класс американцев с хорошими зарплатами. Однако начиная с 1970-х годов производство в США стало снижаться. ТНК выводили производства в развивающиеся страны с меньшими зарплатами. Реальные доходы американских мужчин замерли на отметке около 40 тысяч долларов в год (в ценах 2020 года). Ни на какой финансовый бум и производственные прибыли рассчитывать не приходилось. Поэтому основой новейшего финансового капитализма стало не производство, а потребление, причем потребление в долг.

На фоне начавшейся после краха доткомов «мягкой депрессии» упали биржевые индексы. Единственной крепостью высоких цен оставались продолжавшие расти цены на жилье. Ипотека начала казаться выгодным вложением средств и для простых американцев. Они рассчитывали, что, продав дом через несколько лет по более выгодной цене, они расплатятся с кредитом и получат прибыль. Так же считали ипотечные компании и банкиры, эмитировавшие на основе ипотечных закладных свои деривативы CDO. В ипотеке начался бум «субстандартных» кредитов, то есть кредитов с низкой вероятностью погашения. Они выдавались тем, кто заведомо не мог за них впоследствии расплатиться, и даже тем, кто не мог внести первого взноса. Для того чтобы обойти требование первого взноса, строительные фирмы сами открывали на имя заемщика кредит и сами его выплачивали. К концу 2002 года уже 20 % ипотечных кредитов выдавалось фактически без первого взноса, а на выплату процентов предоставлялись кредитные каникулы. За это время до первой невыплаты такие субстандартные кредиты упаковывались в CDO и отправлялись на рынок деривативов, многократно переходя из рук в руки и оседая не только у арабских шейхов и китайских бизнесменов, но и в солиднейших банках Уолл-стрит, создавая призрак надежной ликвидности.

При этом реальную ценность активов зачастую не могли оценить даже искушенные финансисты: чтобы разобраться, как работает CDO, инвестор должен был бы проанализировать тысячи страниц информации. Поэтому деривативы чаще всего приобретались не глядя. Как заметил популярный финансовый журналист Бретт Скотт: «Утверждение, что деривативы существуют, чтобы позволить людям защитить себя от банкротства, похоже на утверждение, что тотализатор на скачках помогает владельцам лошадей защититься от риска их проигрыша»[251]. Глава ФРС Алан Гринспен решительно противился всем попыткам регулировать деривативы, которые стали воплощением давней мечты Ханаана оторвать фабрику денег от реальной экономики, чтобы делать деньги исключительно из самих денег.

Финансовые спекуляции стали составлять большую часть экономической деятельности в США. К концу 2000-х годов всемирный рынок деривативов приблизился к астрономическим 700 триллионам долларов и в 10 раз превысил мировой ВВП. Соотношение запасов финансовых активов к мировому объему производства составило 4,4 в пользу финансов. То есть 3/4 активов были, по сути, сотканы из воздуха, не имея никакого отношения к реальности. В 2009 году лишь 2 % мировых валютных транзакций в сфере торговли совершалось товарами или услугами.

Производственные компании не выдерживали конкуренции со спекулянтами и стали перепрофилироваться в финансовые. Зачем было выстраивать долгосрочные стратегии, проводить научные исследования, создавать производственные мощности, если инвесторы и акционеры требовали прибыль здесь и сейчас, а финансовый рынок предлагал эту прибыль. Финансовые подразделения таких гигантов, как General Electric (45 % прибыли корпорации), General Motor (80 % прибыли корпорации) или Ford Motors (70 % прибыли корпорации), превратились в главный источник прибыли для этих компаний, тогда как производство стало атавизмом прошлого. Инженеры шли в финансисты, потому что это было единственным способом обеспечить себе достойный доход.

Ипотечный кризис в США