Империя. Настоящее и будущее. Книга 3

© ChameleonsEye / Shutterstock.com

«Культурная революция» в Китае

Устранив просоветскую и даже прорусскую группу Гао Гана, Мао провозгласил идею китайского реванша, предполагавшего отторжение от России Дальнего Востока, якобы захваченного «русскими империалистами» в XIX веке (на самом деле это были пустынные окраины маньчжурской империи Цин, в состав Китая никогда не входившие и не имевшие китайского населения). В 1969 году спровоцированные маоистами столкновения на острове Даманский привели к масштабной необъявленной пограничной войне по всей границе, в которой Китай проиграл, испытав мощь новейшего советского оружия – реактивных систем залпового огня «Град». Мао с откровенностью говорил американцам о том, что в случае советского военного вторжения он намерен сдать все крупные города и начать партизанскую войну в деревне.

Раскол антикапиталистического советско-китайского блока позволил дипломатическому архитектору Ханаана Генри Киссинджеру кардинально улучшить международное положение США на фоне позорной для американцев войны во Вьетнаме. Китаю были предложены мир, дружба, военно-политическая и экономическая поддержка Америки. СССР оказался в многосторонних геополитических тисках – в случае конфликта с Западом его ждал удар Китая и наоборот. В 1972 году президент США Ричард Никсон прибыл в Пекин. Его торжественно принял Мао, однако подлинным архитектором переориентации Китая на Запад был Чжоу Эньлай. Коммунистический Китай торжественно влился в мировой Ханаан.

Дэн Сяопин (1978–1989)

© Charlesimage / Shutterstock.com

После смерти Чжоу и Мао в 1976 году власть постепенно перешла к ближайшему помощнику Чжоу – Дэн Сяопину. С помощью маршала Е Цзяньина, сына купца, принадлежавшего к южной народности хакка, которая традиционно ориентировалась на торговлю с Англией, Дэн оттеснил от управления государством леваков-маоистов. При нем власть перешла к либерально настроенным китайским комсомольцам. К концу 1970-х годов в Китае восторжествовали лозунги Синьхайской революции Сунь Ятсена 1911 года. Коммунистические лозунги Мао 1960-х годов ушли в прошлое вместе с хунвейбинами и «культурной революцией». Дэн Сяопин пошел на союз не только с глобальным, но и с собственным, китайским, Ханааном, за десятилетия разлуки с родиной разбогатевшим в Гонконге, Сингапуре и Чайна-таунах по всему миру. «Свахой, поспособствовавшей встрече иностранного капитала с китайской рабочей силой, предпринимателями и правительственными чиновниками, стал капитал китайской диаспоры»[331], – подчеркивает Джованни Арриги.

Двигателем успеха реформ Дэн Сяопина оказались коллективно муниципальные предприятия (КМП), сельские коммуны, переориентированные с аграрного производства на промышленное. Миллионы крестьян шили носки или изготавливали игрушки, не покидая деревню и кормя себя со своего участка. В 1980 году в КМП работали 30 миллионов китайцев, в 1990-м – 92 миллиона, а в 2000-м – 128 миллионов, то есть больше, чем в любом другом секторе китайской экономики. Успех этой «народной самодеятельности» удивил даже самих реформаторов: «Мы совершенно не ожидали такого развития КМП»[332], – говорил Дэн Сяопин. Китаю удалось провести индустриализацию, не проводя отлучения крестьян от земли, чреватого пролетаризацией.

Сложный менеджмент заменялся партийно-идеологическим контролем. Китай оказался огромным кооперативом с хорошо организованной рабочей силой, которую не надо содержать. При этом индустриальная политика, привлечение инвестиций, ответственность за результат возлагались на местные и региональные парторганизации, руководители которых превратились в капитанов производства. Правительство не гналось за приватизацией по либеральному рецепту, зато поддерживало условия для ожесточенной конкуренции, вынуждавшей снижать себестоимость и делать китайские товары убийственно дешевыми для всего остального мира. В то же время сохранялась и развивалась крупная государственная промышленность, особенно в сфере ВПК и энергетики, находившаяся под контролем влиятельных партийно-хозяйственных кланов.

Однако успех Китая, безусловно, не был бы возможен, если бы не стратегический альянс с США против СССР. «Справиться с белым медведем и всё тут!»[333] – говорил Дэн Сяопин Збигневу Бжезинскому. Но по мере развития перестройки в СССР для американцев отпадала необходимость в китайском пугале для Москвы и появлялся шанс «демократизировать» оба режима в своих интересах. У этого плана полной интеграции Китая в Ханаан был влиятельный союзник в руководстве КПК – клан либерально настроенных «комсомольцев».