Империя. Настоящее и будущее. Книга 3

И в самом деле, в 1940–1950-е годы, после того как ушло первое поколение олигархов, создавших могущество американского Ханаана, имена большинства их наследников начали исчезать со страниц газет и журналов. Великая депрессия сделала фигуры плутократов ненавистными для широких масс, они стали удобной мишенью для критики со стороны государственной администрации и политиков, оказываясь за столом допросов в сенатских комиссиях, а порой и на скамье подсудимых. Размер ставки налога, предусмотренной законодательством о наследстве, принятым американскими левыми «прогрессистами» еще до вступления США в Первую мировую войну, был поднят администрацией Рузвельта до 70 %. Предполагалось, что наследники будут в три раза беднее, чем их отцы, а учитывая харизму первых – во много раз менее влиятельны. Речь шла о попытке ограничить власть олигархов, что укладывалось в логику рузвельтовского Нового курса.

После Второй мировой войны по Европе прокатилась волна национализации промышленных предприятий. Проведение кейнсианской экономической политики, включавшей в себя жесточайшие налоги на наследование и прибыль, стало общим правилом. В послевоенной лейбористской Великобритании налоговая ставка для богачей достигала в некоторые годы 90 %. Основная часть национального дохода в разоренной войнами Европе начала распределяться не в виде рент и процента на капитал, а в виде заработной платы и других аналогичных выплат. В США большинство администраций до Рейгана также придерживались кейнсианской модели, хотя и проводили ее в жизнь менее жестко.

В этих условиях акулы капитализма отошли на задний план. Центральной фигурой послевоенных медиа стал успешный наемный менеджер. СМИ повествовали об удивительных карьерах Ли Якокки или Джека Уэлча, преодолевших косность бюрократии, воскресивших зашедшие в тупик крупные корпорации Ford Motor Company и General Electric и заставивших их приносить огромные прибыли. При этом не особо акцентировалось внимание на том, что General Electric, управлявшаяся Уэлчем, была создана Морганами и продолжает находиться под их контролем. А карьера Якокки оборвалась в 1978 году, когда менеджер решил, что он может поспорить с владельцем компании Генри Фордом II. Последовало стремительное увольнение, и Якокка отправился спасать терпевший крушение Chrysler, однако никакого спасения не случилось: корпорация была поглощена сперва немецким Daimler, а затем продана как банкрот итальянскому Fiat. Ford Motor Company же продолжает существовать и в наши дни, оставаясь под контролем семьи Фордов.

«Революция менеджеров» оказалась удобным мифом для олигархов Ханаана, чтобы уйти в тень и вывести себя из-под удара. Наемные работники, к которым якобы перешла реальная власть и которые действовали в интересах анонимных «акционеров», были поставлены под софиты, чтобы закрыть собой реальных владельцев. Широкую известность получила фраза, якобы произнесенная директором моргановского General Motors Чарльзом Уилсоном перед спецкомиссией Сената США, решавшей вопрос о его утверждении на пост министра обороны: «То, что хорошо для General Motors, – хорошо для всей страны» (на самом деле он выразился дипломатичней: «То, что хорошо для нашей страны, хорошо и для General Motors, и наоборот»).

Олигархия Ханаана скрылась за завесой корпоратократии. Бренды корпораций и банков чаще всего надежно маскируют имя реального владельца. Перекрестным владением через различные компании и фонды имитируется «размывание капитала». При этом капиталы ведущих семей Ханаана надежно защищены от размывания сложной структурой трастовых фондов, позволяющих обойти законы на наследство и не дать возможности безответственным наследникам промотать капитал. Трасты и благотворительные фонды имени Рокфеллера, Форда, Карнеги и т. п. формально не принадлежат семьям и управляются профессиональными менеджерами. Однако с экономической точки зрения это по-прежнему деньги олигархов, которые умножаются из поколения в поколение.

Джек Уэлч на обложке журнала «Форбс»

Ли Якокки на обложке журнала «Тайм»

Самая консервативная оценка совокупного состояния Ротшильдов – 3,2 триллиона долларов, Рокфеллеров – 2,5 триллиона. При этом предъявляемые публике капиталы богачей, рассчитанные по методике журнала «Форбс» и фигурирующие в аудированных отчетах, гораздо скромнее. Например, чистая прибыль банка «Ротшильд энд Ко» в 2018 году была показана на уровне 2 миллиардов евро. Однако на деле под контролем клана Ротшильдов находится крупнейший английский банк «Барклейс» с активами на 1,140 триллионов фунтов стерлингов. С 2019 года его возглавляет Найджел Хиггинс, бывший генеральный директор «Ротшильд энд Ко».