Империя, не ведавшая поражений

Женщина бросилась вниз, в ров. Спрыгнув с седла, Рагнарсон подбежал к воде и, шагнув в ров, схватил Лоррейн за волосы. Ему удалось удержать ее над водой, но с ее отбитыми внутренностями уже ничего нельзя было поделать.

— Скорее за Хранителя теней, — задыхаясь, повторяла она.

Рагнарсон в бессильной злобе посмотрел вверх. Красота погибла, жизнь уничтожена… К нему приближались люди. Он не знал их намерений, и не хотел знать. Прыгнув в седло, он поскакал прочь от замка. Его преследовали проклятия Грейфеллза, усиленные Башней Эхо.

Он вспомнил предсказание Хранителя. Да. Желание каждого исполнилось, но не принесло ничего, кроме разочарования.

Он пожал плечами. В своей жизни северянам часто приходилось встречаться со смертью. Он много раз видел, как погибали молодость и красота. Этот мир мало чем отличался от Ночного леса и Замка Слез.

Он надеялся забыть о собственном разочаровании раньше, чем кто-либо из остальных.

В кошельке, который ему удалось выманить, лежали свинцовые кругляши.

Восставшие из мертвых

Это второй из рассказов о «Драконе-мстителе». Он был опубликован в июльском номере журнала «The Magazine of Fantasy & Science Fiction» за 1980 год, и содержание его доказывает, что мало какой финал бывает действительно окончательным. Рассказ получил множество прекрасных отзывов и рекомендаций на премию «Небьюла» и вошел в финальный список для голосования на премию Балрога за лучший рассказ в жанре фэнтези 1980 года.

I

Существо было облачено в алое.

Череп его был маленьким и безволосым, лицо с утонченными чертами походило на лицо прекрасной женщины. Губы его были покрыты красной помадой, веки накрашены. Из мочек ушей свисали серьги в форме знаков зодиака. Но никто посторонний не мог бы сказать, какого оно пола.

Глаза его были закрыты, рот открыт.

Оно пело.

Песня его несла ужас и зло. Казалось, голос его был пропитан его собственным страхом.

Губы, с которых доносились слова, не шевелились.

Сиденьем ему служил трон из темного базальта. На полу вокруг него была изображена пентаграмма. Мрачная, словно воды Стикса, поверхность, казалось, уходила в бесконечность. Лучи пентаграммы заполняли сверкающие каббалистические знаки — красные и синие, желтые и зеленые. Цвета переливались и менялись в такт песне, превращаясь в мгновенные серебристые, лиловые и золотые вспышки.

По гладкой атласной коже на женственном лице струился пот. На висках проступили темные вены. Напряглись мышцы на шее и плечах. Маленькие изящные руки с длинными кривыми острыми ногтями цвета свежей крови вцепились в подлокотники трона.

Факелы над высокой спинкой трона начали мерцать, светя все слабее и слабее.

Песня смолкла…

Существо поднялось, собрав последние остатки сил. Из его горла вырвался крик.

Темнота постепенно расступилась.

Существо медленно подняло руки. Его песня-крик превратилась в торжествующий вопль.

Глаза его открылись — удивительного небесно-голубого цвета, почти светящиеся. И в их взгляде чувствовалась безграничная злоба.