Империя ненависти

— Это поза шестьдесят девять, Мисс Скромница. Я буду пожирать твою маленькую киску, пока не заставлю тебя кричать, а ты откроешь эти губки и будешь сосать мой член, как ты делаешь это с леденцами, когда никто не смотрит.

Мои глаза расширяются.

Как, черт возьми, он это видел, если я делаю это только втайне?

Я не успеваю подумать об этом, как он двигает своими бедра так, что его пенис оказывается у моих губ. Член, укоряю я себя. Это называется член, Николь.

Я медленно размыкаю губы, и он входит в меня на всю длину. Мой рот заполняется им, а я все еще не могу полностью все понять.

— Теперь соси и делай это хорошо.

Я слышу вызов в его голосе громко и четко, и поднимаюсь навстречу ему, как мотылек, который хорошо знает, что сгорит дотла.

Мой язык создает трение, и я вознаграждаюсь рычанием. Торопясь ускорится, я царапаю его зубами.

Звук, который вырывается из него, почти звериный.

— Не используй зубы, Николь. Расслабь челюсть и делай это быстро.

Его приказ похож на афродизиак. Мои движения становятся менее неловкими и более решительными, я сосу его со всей силой.

— Вот так, Персик. Хорошая девочка.

Я удивлена, что мое сердце не выплескивается на матрас прямо здесь и сейчас.

Черт.

Почему эти два жалких слова в сочетании с этим прозвищем вызвали ощущение, будто он впивается в мою сердцевину, а не в рот?

Я все еще размышляю над странным ощущением, которое вызвали его слова, когда он с открытым ртом целует мою киску.

Это так сильно и интенсивно, что я физически дергаюсь.

Но не отпускаю его. Мои губы все еще обхватывают его член, когда он покачивает бедрами, входя и выходя в размеренном ритме.

Его зубы проникают в мои намокшие складки, а затем он прикусывает их, заставляя меня задыхаться от его члена.

Боже…

Почему мои зубы не годятся для него, а его зубы заставляют меня чувствовать себя так, будто я вот-вот взорвусь на миллион кусочков?

Его горячие губы обхватывают ушибленную, чувствительную плоть, а затем он начинает сосать.

Лижет, дразнит, целует.

Цепочка событий повторяется снова. Боль, затем всепоглощающее удовольствие.

И как раз когда я начинаю привыкать к ритму, он проникает своим языком в меня.

Проникновение навязчивое, но в то же время интимное, эротичное и такое чертовски интенсивное, что я ощущаю, как меня подкатывает к краю чего-то. Чего именно, я не знаю.

Я уверена лишь в том, что это не просто оргазм. Это мать всех оргазмов.

Но я не позволяю себе поддаться этому, пока нет. Я не могу проиграть ему.

Поэтому, даже если мои бедра дрожат, а сердце вот-вот разорвется от напряжения, я продолжаю лизать и сосать.

В лучшем случае это грязно и неловко, но я не отстаю. Когда он крутит мой клитор между большим и указательным пальцами, я протягиваю руку, касаясь его яиц.

Чем сильнее он рычит на мою киску, тем сильнее я стону вокруг его члена.

Это игра.

Толчок и притяжение.

И мы оба играем не по правилам. На самом деле, в данный момент этого не существует. Никаких кодексов.

Никаких правил.

Никаких слов.

Только мы.

И я проигрываю, потому что его темп невозможно выдержать. Я падаю, разбиваюсь вдребезги о твердую землю.

Оргазм такой сильный и быстрый, что я даже не успеваю подумать о нем, как он впивается в мои кости и затягивает меня под себя.

Я кричу, и он выходит из моего рта.

— Ч-что? Нет…

Я не хочу проиграть.

— Я не могу больше ждать. Мне нужно трахнуть эту тугую киску, как я нуждаюсь в следующем вздохе.

Дэниел переворачивается и ложится напротив меня, пока его лицо не оказывается в нескольких сантиметрах от моего.

Яркость в его глазах не похожа на то, что я видела раньше. Как редкая падающая звезда, из тех, ради которых люди разбивают лагерь на свежем воздухе, чтобы увидеть вблизи и воочию.

Я предпочитаю думать, что это потому, что этот момент что-то значит для него так же, как и для меня, а не потому, что он просто одурманен.

Дэниел поднимает мою ногу, кладет ее на свое бедро и входит в меня.

У меня перехватывает дыхание, когда его огромный член врывается в меня. Буквально.

Фигурально.

Затем останавливается, встретив препятствие.

— Блядь…, — резко выдыхает он, его океанские глаза опускаются от вожделения и чего-то еще. — Расслабься, Персик. Если бы я не знал ничего лучше, я бы сказал, что ты девственница.

Я поворачиваю лицо в сторону, прикусывая нижнюю губу.

Он замирает, его член дергается внутри меня — возможно, как и я, нуждаясь в том, чтобы он двигался или что-то делал. Я чувствую напряжение в его бедре под ногой.

— Подожди… ты девственница, Николь?

Заткнись. Заткнись.

— Посмотри на меня.

Я медленно качаю головой. Не могу вынести жара его глаз. Не могу вынести, как он будет смотреть на меня.

Будет ли это жалость?

Насмешка?

Обычный садизм?

Хотя я притворяюсь, что могу справиться с этим в обычные дни, не думаю, что смогу сейчас.

Робкие, крепкие пальцы обхватывают мой подбородок и поворачивают меня так, чтобы я вновь оказалась лицом к лицу с ним. Итак, я в заложниках в этой тюрьме, похожей на звезду. Яркая изнутри, но темная вблизи.

— Ответь на вопрос. Ты девственница?

— Почему ты спрашиваешь?