Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»

– Дела, – задумчиво протянул Шелихов и бросил взгляд на расстеленную на столе карту. Две островные гряды – одна с юга, другая с востока – тянулись к Камчатке. И худо, что многие десятки островов безлюдны, а потому могут легко быть превращены в тайные пиратские базы.

– Государству Российскому ущерб великий причинен может быть от дел сих коварных, – медленно произнес Емельянов и вопросительно посмотрел на губернатора. Тот правильно понял этот взгляд и сжал губы.

– Я немедленно подам рапорт государю императору. И напишу письмо светлейшему князю, ведь Курилы в его наместничестве.

Шелихов представил, как разъярится одноглазый, словно сказочный циклоп, Григорий Григорьевич, узнав, что в его водах не просто пиратствуют, но и тайные стоянки создают. И невольно пожалел тех, кто станет жертвой Потемкина, попав ему под горячую руку.

– Капитан-лейтенант Крузенштерн завтра выйдет в море, отвезет депешу в Николаевск-на-Амуре, а на обратном пути проверит острова. Туда же отправлю два шлюпа для помощи из Новой Мангазеи, а Алеуты проверят кочи. Время терять нельзя!

Шелихов знал, что говорил. Императора Петра Федоровича нужно ставить в известность немедленно, но сообщить, какие меры уже приняты и то, что сделано.

За ошибки государь батюшка прощает очень часто, но вот за леность, нерадение, отписки и отложение дел в «долгий ящик» карает строго. Уж лучше ошибаться, но делать быстро, чем монаршей воли ждать – многие так до отставки без пенсиона или каторги дождались. Теперь все чиновники урок сей вызубрили.

– Этого шкипера и его боцмана «Надеждой» тоже доставить. Надеюсь, он вам не нужен больше?

– Никак нет! – в один голос дружно отозвались губернатору комендант и сыскарь, что еще должность полицмейстера выполнял – нравы здесь, на Крайнем Востоке, незатейливые, людей очень мало, а потому каждому многие обязанности выполнять приходится.

– Плохо, что перевертыша, Игнашку Лазукина, сукиного сына, убили казаки на Шумагином острове, – в голосе Шелихова первый раз явственно прозвучало непритворное огорчение, и было отчего. Сей кормчий, хорошо знавший моря от Охотска до Калифорнии, исчез в Мексике. Думали, что утонул, сердечный, или убили по пьяной лавочке, а он перевертышем стал, изменником. Карту подробную нарисовал да врагов привел.

Тать! На кол бы его посадить!

– А с разбойниками морскими что делать? – словно поняв обуревавшие губернатора мысли, тихо спросил Емельянов.

– А что по закону Российскому положено, то и делать! – резанул Шелихов, сдерживая гнев.

– Так вам же решать, Григорий Иванович. Или к бессрочной каторге их присудить, или повесить немедленно. Но в последнем случае нужно конфирмации от графа Орлова, наместника нашего, дождаться.

– Стану я Алексея Григорьевича от важных государственных дел отрывать, – Шелихов явственно хмыкнул. – Да и золото мыть надо. А потому под крепким казачьим конвоем всех пиратов направить на прииски, пусть на могущество Российское стараются. Немедленно по партиям определить и на кочах перевезти. Чтоб духа их тут не было!

– Есть отправить в Юконский острог!

Майор Тумаков стремительно поднялся со стула и тут же вышел распоряжаться. А губернатор усмехнулся: каждый лишний день – это несколько пудов золота. А тут полсотни крепких лбов кашу казенную на дармовщинку жрать будут?!

Ну уж нет – это в России тюрьмы имеются, а здесь все по-простому. Лоток в зубы – и марш в холодную воду. Не намоешь норму, лишишься не только куска хлеба, но и казачьих плетей отведаешь.

И сбежать невозможно – многие пробовали, вот только никому не удалось – головы беглых каторжников местные индейцы за деньги почитают и с охотой в острог обратно везут. Нравы тут у них простые, незатейливые!

А за добрый труд у английских пиратов будет возможность на вечное поселение выйти, в своем доме в остроге жить, индианку в жены взять. Детушек наплодить, а вот им все дороги открыты будут – хочешь служить, или торговать, или землю копать – все в твоей воле! Слишком мало русских людей в этих краях, каждым дорожить приходится, ибо дел свершения многие еще предстоят на приращение могущества Российского.

Эпилог

Реформы Российской армии и флота (1762–1797 гг.)

Статья экстраординарного профессора Петровской академии Генерального штаба генерал-майора А.И. Деникина.

(Санкт-Петербург. Военный сборник, № 7, 1912 г. С. 12–20)

Основным документом, легшим в основу реформ Российской армии в период 1762–1797 годов, является записка, собственноручно написанная Его Императорским Величеством Петром Федоровичем в Петергофе 1 июля 1762 г., на следующий день после блестящей победы, одержанной на Гостилицком поле над мятежной гвардией.

Документ хранится в особо важном фонде архива академии и содержит несколько важнейших положений, определивших устроение Российской армии, флота и казачества на протяжении последующих 150 лет, и я уверен, что без каких-либо существенных добавлений или изменений будет действовать еще долгие годы.