Империя. Роман об имперском Риме

– Я знаю, что иногда изъясняюсь почти загадками. Но сейчас отвечу по возможности ясно. Представь, что ты входишь в темную пещеру. Высекаешь искру и лишь на мгновение видишь окружающее. Мелочи различимы плохо, а пещера огромна, но ты сразу же постигаешь, велика она или мала. Такое порой происходит при моем знакомстве с человеком. Я моментально вижу, короток или долог будет его земной путь. С пер вой же встречи я понял, что Тит не проживет столько же, сколько его отец. Он был подобен светильнику, который горит ярче других, но недолго.

– А его брат?

– Я не встречался с Домицианом. Но мне сдается, он вообще не похож на светильник. Домициан гаситель светильников. Он несет тьму, а не свет.

– Хотелось бы мне знать, сколько продлится правление тьмы.

– Ему всего сорок два, – пожал плечами Аполлоний.

– Тит умер именно в таком возрасте.

– Да, но Веспасиан прожил до шестидесяти двух.

– Еще двадцать лет Домициана! – воскликнул Луций.

– Возможно, – сказал Аполлоний. – Или нет.

* * *

Закрыв глаза, Луций вытянулся на ложе в саду, вдыхал аромат цветов и думал о том, как изменилась его жизнь с тех пор, как он встретил Учителя.

Босые ноги грело солнце. Аполлоний приучил его ходить босиком. Зачем человеку обувь в собственном доме? Случалось, что Луций являлся босым и на Форум. На него смотрели, как на помешанного.

– Грезишь? – осведомился Аполлоний. Он отлучался по малой нужде в небольшую уборную за пределами сада. Телом Учитель ничем не отличался от других и испытывал такие же потребности поглощать и выделять – в согласии с бесконечно повторяющимися циклами смертной плоти.

– Скоро придут остальные, – произнес Луций, втайне досадуя. Он очень любил оставаться с Учителем наедине, слушать его истории, задавать вопросы, просто наслаждаться его умиротворяющим присутствием. Но у Аполлония было много друзей, и Луцию иногда выпадало играть роль хозяина.

Ожидалось около пятидесяти мужчин и женщин. Придут люди из всех слоев общества – от вольноотпущенников до таких же патрициев, как сам Пинарий. Наверное, явится несколько сенаторов, но также лавочники, ремесленники и каменщики. Никому из желающих послушать Аполлония никогда не отказывали.

Луций с улыбкой взглянул на Учителя. Небрежному наблюдателю Аполлоний показался бы всего-навсего дряхлым старцем. Но такова иллюзорность материального мира: внешнее не имеет значения. Подражая Аполлонию, Луций начал избегать услуг цирюльника. Прежде он никогда не носил такие длинные волосы и не отпускал бороду. В его сорок шесть седина только начала появляться, но Луций надеялся, что когда-нибудь его борода станет такой же белоснежной, как у Учителя.

– О чем ты сегодня расскажешь собранию? – спросил Луций.

– Пожалуй, поведаю о моей жизни в Эфиопии.

Луций кивнул. Рассказы Учителя об Эфиопии были в числе его любимых.

– Я решил, что можно, в частности, осветить мою встречу с сатиром, ибо в наши дни большинство людей никогда не видели подобных существ и питают разнообразные заблуждения насчет них.

Луций сел:

– Ты встретил в Эфиопии сатира? Я ни разу об этом не слышал.

– Неужели я не рассказывал?

– Никогда! Я бы наверняка запомнил.

– Ну что же. Дело было во время моего странствия к большому озеру, откуда берет начало Нил. На берегах водоема находится колония нагих мудрецов, которые мудрее греческих философов, но несколько уступают индийским, своим сородичам. Они тепло меня встретили, но я заметил, что они чем-то угнетены, и спросил о причине.

Оказалось, по ночам их донимало посещениями дикое существо, ниже пояса подобное козлу, с мохнатыми ногами и копытами, а выше пояса напоминающее человека, но с козлиными рогами и заостренными ушами. Из их описания я сделал вывод, что речь о сатире – создании, ранее неизвестном в тех краях. Незваный гость нарушал ночной покой мудрецов, топоча меж хижин и блея посреди ночи. Когда они вышли к сатиру с увещеваниями, тот издал непристойные звуки и сделал того же рода жесты. Его попытались изловить, однако он оказался проворнее самых прытких и выставил их на посмешище, скача, уворачиваясь и вынуждая преследователей натыкаться друг на дружку.

Мудрецы отвели меня в ближайшее селение, где старейшины сообщили, что тамошние бесчинства сатира намного серьезнее. По меньшей мере раз в месяц он нападал на самых миловидных и зрелых женщин: нашептывал им в уши заклинания, пока они спали, околдовывал и умыкал в лес. Несколько женщин очнулись от чар и дерзнули оказать сопротивление – тогда создание атаковало оных физически, удушая их и топча копытами. Две погибли, а прочие сильно покалечились. Жители селения боялись сатира.

– Как же ты помог им, Учитель?