Империя (СИ)

– Усвоил. Хочу сказать тебе только одно: жизнь мастерит раму, а картину пишешь ты сам. Если ты не берешь ответственность за написание картины, то за тебя ее напишут другие. Твоя картина уже написана, и написана она не тобой. Ты и сейчас не осознаешь, что ты всего лишь раб своего положения, пленник собственных эмоций. Отпусти ты сегодня этого несчастного, которого ты называешь животным, и ты бы прервал цепочку многих очень страшных последствий. Отнесись ты сегодня к нему по-человечески, и ты бы смог встретить свою старость. А сейчас, Руфус, ты везешь в клетке свою собственную смерть.

– Еще не родился тот раб, который сможет мне чем-нибудь навредить! Ступай и читай свои проповеди такому же отребью, как и ты, старый пес! – злобно усмехнувшись, ответил стражник, залезая обратно на повозку.

Иов еще долго смотрел вслед уезжающей телеге, прежде чем растворился в толпе снующих и вечно спешащих людей. А Ратибор, с разбитым лицом, заплывшим глазом и пересохшими губами, поехал дальше, глядя куда-то в пустоту. Когда они покинули пределы города, был уже полдень и солнце пекло необычайно жарко. Повозка, качаясь на ухабах, везла гладиатора к новому хозяину. Тем временем русич уже твердо решил бежать – во что бы то ни стало, любой ценой, даже если это будет стоить ему жизни. Он уже один раз доверился Александру, который обещал ему свободу после боя на большой арене, но мало того, что он остался жив лишь чудом, так его еще и продали неизвестно кому. Больше верить римлянам он не собирался.

Ратибора доставили к вилле нового хозяина уже под вечер. Повозка остановилась рядом с воротами, и в этот момент ярко светившее весь день солнце внезапно зашло за тучи, с неба потянуло долгожданной прохладой, а поднявшийся легкий ветерок закрутил в хороводе вихрей дорожную пыль, поднимая ее вверх небольшим столбом. Огромное поместье стояло погруженным в полумрак. Никто не вышел встречать прибывших, и только кованые ворота с небольшим скрипом покачивались от усиливавшегося ветра, а тучи темнели, приобретая свинцовый оттенок.

– Тут вообще живет кто? – накидывая на себя шерстяной плащ, изумленно поинтересовался один из стражников.

– Мы туда хоть приехали, Руфус?

– Куда сказали, туда и приехали! Я что, по-твоему, первый раз такой груз доставляю?! Давай вытаскивай его и пойдем за ворота. Не может же быть, чтобы на такой вилле никого не было. Тут, наверное, не одна сотня рабов батрачит!

– Это-то да! Только вот где они все? – спрыгнув с повозки на землю и взяв копье, произнес стражник и направился открывать клетку.

– Подожди, я сам! – крикнул ему Руфус. Он быстро подошел к решетке и отворил затвор. – Эй, раб! Ты меня слышишь?

– Руфус, давай его просто доставим и поедем домой. И так весь день в дороге, жрать охота. На что он тебе сдался?!

– Не твое дело! Дорастешь до моей должности, будешь указывать, а пока закрой пасть! – злобно глянув на стражника, сказал Руфус, после чего вновь обратился к Ратибору: – Эй, раб! Мы приехали!

Русич медленно приоткрыл один глаз, поскольку второй сильно заплыл. Повернувшись на голос, он злобно посмотрел на Руфуса.

– Что вылупился, варвар? Не нравлюсь я тебе?! Так и я от таких, как ты, не в восторге! Отстегните его от прутка! – скомандовал он.

Как только приказ был выполнен, Руфус залез в клетку и, схватив Ратибора за волосы, вытащил его из нее и повалил на землю. Упав с повозки, скованный по рукам и ногам русич попытался подняться, но не смог. Отрывисто дыша и уткнувшись лицом в пыльную дорогу, он лишь беспомощно крутил головой.

– Поднимите эту скотину! – сплюнув в сторону, прикрикнул на подчиненных Руфус. Затем он взял копье, накинул на себя плащ, проверил, надежно ли закреплены оковы на гладиаторе, и, пихнув его взашей, крикнул: – Пошел!

– Руфус, ты куда? Ты знаешь правила: сопровождать должны двое.

– Не учи! Эту сволочь я сам доведу! – снова толкнув Ратибора, ответил стражник и направился к воротам.

Руфус любил показать свое бесстрашие, только, правда, решался на это лишь тогда, когда объектом для его бахвальства был беззащитный соперник. Он никогда не бывал в сражении и даже ни разу ни с кем не дрался. Трус по натуре, он пользовался тем, что все, кого он избивал и унижал, пребывали в абсолютно беспомощном состоянии и не могли ему противостоять. Вот и сейчас, оставив стражников, он в очередной раз намеревался потешить свое самолюбие. Он и прежде нередко в одиночку приводил рослых и крепких рабов в поместья, чтобы хозяева, принимая товар, удивлялись храбрости этого невзрачного человека, который сам, ничего не страшась, приводил к ним богатырей, находиться наедине с которыми было небезопасно. Руфус наслаждался такими мгновениями, убеждая себя в том, что он и вправду великий воин, а эти мерзкие рабы не чета ему.