Империя статуй (СИ)

Роды пришли в мае и стали для меня настоящим мучением, длившимся целый день. Йоргаф оглох от моих криков, а все змеи на время покинула святилище, и, если бы не Лагерта, мне бы пришлось совсем уж плохо. Очередное испытание на пути к свободе было очень болезненным, и мне казалось, будто бы все тело вот-вот разорвется на кусочки, но с появлением на небе луны комнату наполнил детский крик, и я, наконец, выдохнула с облегчением, потеряв все силы.

К моей груди прильнул самый милый ребенок на свете, пускай вместо ножек у него был очаровательный хвостик. Его золотые волосы липли к красному пухлому личику, и, жадно вбирая молоко, он не сводил с меня своих прекрасных больших глаз с узким вертикальным зрачком. Было ли то действие гормонов или же радость от исполнения ожиданий, но я широко улыбалась, думая о том, что никогда прежде не была настолько счастлива.

В эту теплую ночь на свет появился мой любимый сын Айварс, названный в честь гор.

Прекрасный златовласый мальчик, по венам которого бежала королевская кровь.

Ещё одна Горгона, пришедшая в этот жестокий мир за собственным счастьем.

Глава 7

Убийца, избежав судьбы,

Готовил для людей гробы.

Покинув стан смертей из камня,

Он приносил одни страданья.

И убивая вновь и вновь,

Размазывал по стенам кровь.

Отрывок из сборника стихов Снорри Вайлеса

Встретив его на улице, я бы ни за что не подумала о том, что стояла рядом с жестоким убийцей, безжалостно рубящим своих жертв. Мясник выглядел слишком непримечательно, чтобы я могла запомнить хоть одну выдающую его натуру деталь, и, рассматривая его скрюченную и связанную фигуру сейчас, я отмечала лишь оставленные на нем отпечатки многочисленных пыток. Он не смел поднимать головы, однако, не дрожал, источая страх исключительно прерывистым дыханием, и стоило мне подползти чуть ближе, сгорбился ещё больше, почти уткнувшись лбом в собственные колени. Сейчас он — беспощадный маньяк, не знающий милосердия, — казался жалким комком, чувствующим приближение справедливой смерти, и, думая о том, что подобному человеку выпадет шанс прожить несколько дольше, я чувствовала себя отвратительно. Что ж, в конце концов, и его настигнет гибель от руки рыцаря — беспокойной жизни в бегах ему определенно больше не видать.

— Встань.

Дернув связанными запястьями, Мясник с трудом поднялся на ноги, и запах давно немытого тела ударил по обонянию, вынуждая поморщиться. Спутанные волосы падали на исхудавшее, посеревшее лицо, но в мутных глазах блуждал лихорадочный блеск, придающий безжизненному выражению некую эмоциональность. Он не посмел полностью выпрямиться, и сгорбленно взирал на меня снизу вверх, не произнося ни слова. Воплощение сгнивающей заживо морали, которую мне, к сожалению, было не суждено убить.

— Ты хочешь жить?

В серых глазах, в уголках которых копился гной, загорелся огонек надежды, и, не скрыв дрожание иссохших губ, Мясник кивнул головой. Он не раскаивался в содеянном и не боялся повторения пыток, ведь в противном случае он бы умолял меня о смерти, а не кивал так покорно, сотрясая грязной головой. Впрочем, именно такой человек мне и нужен был…

— Я предлагаю тебе сделку, — медленно произнесла я, намеренно шевеля кончиком хвоста. Мясник должен был знать, что разговаривает не с человеком и что обман с его стороны закончится не просто летально, а до жути болезненно.

— Сделка с дьяволом? — неожиданно усмехнулся он и хрипло рассмеялся сказанным словам. — В обмен на душу?

— Да.

— И что же просит у простого смертного сам дьявол?

— Я сохраню тебе жизнь. Взамен, через два дня ты вновь заявишь о себе в столице. Чем ужаснее будут твои деяния, тем лучше. Кровью на одной из площадей начертай слова о том, что избежал кары самой Горгоны, и теперь окрасишь красным цветом все улицы.

На его впавшем лице не промелькнуло ни тени удивления, словно бы подобная просьба была для него обычной, ожидаемой. Подобное равнодушие вызывало настоящее отвращение, но я более не произносила ни слова, ожидая решения от самого убийцы.

— Вот уж, в самом деле, дьявольский приказ…

— Ты выполнишь его?

— Да, в этом нет ничего сложного, — улыбнулся Мясник, показывая пугающую желтую улыбку, — но мне нужны будут деньги.

— Я дам их тебе.

Разрезав веревки кинжалом, я попросила убийцу чуть подождать в помещении, чтобы дать мне время спуститься в сокровищницу, но стоило мне отползти в сторону, как Мясник упал на колени, протянув в мою сторону дрожащую руку.

— Но что же будет с моей душой?

— Её разрубят на части, — ответила я, не задумываясь, — а после она сгорит в пламени Чистилища. Искупление невозможно. Поэтому делай хорошо то…на что ты сам себя обрек.

***