Империя статуй (СИ)

Потеряв глаза, слух заострился, но слышать речи окружающих, решающих, где оставить отрубленные конечности, было сродни обсуждению собственных похорон. В лагере смерти, разбитом аккурат у озера, где мы с кем-то заполняли фляги, царствовала ненависть, дыхание которой я ощущала кожей. Вновь отращенные кости полыхали пламенем безысходности, когда покрытые мозолями руки отрывали их от суставов, и, пускай боли я не испытывала, с каждым разом ржавая шестеренка скручивалась в голове, меняя мысли, подобно узору в калейдоскопе.

Ещё один хруст. Ещё один поворот.

Страж жестоко упирается ногой в моё плечо и дергает на себя руку с уже разрубленными связками.

Ещё один хруст. Вновь в голове громко поворачивается шестеренка.

Миновали ли дни или же все было игрой воображения, растянувшего единственную ночь на целые года, наги не покидали лагерь, ожидая прибытия палача, что так и не появился. Алмазный меч не прибыл в Империю, и Зейран желал забрать артефакт силой, но из-за неких обстоятельств, упоминать которые никто не решался, военная тактика уступила дипломатическим переговорам, что подозрительно затянулись. Пытаясь вспомнить причину, я корчилась в муках с раскалывающейся головой, и потому более не позволяла размышлениям отравлять и без того жалкое существование.

Цикличность, необходимость, опасность…

Больно больше не было.

Но было по-прежнему невыносимо…

Империя Солэй, Замок Его Величества

Кейсия Солэй, сестра Вестмара Первого

Переговоры тянулись уже неделю, а брат, проявив упрямство там, где его проявлять не следовало, продолжал удивлять дворец своими решениями, от которых зависела жизнь людей. Ход его мыслей был для меня непостижим, как и для большинства талантливых советников, искренне признающих и восхваляющих ум и интуицию нашего Короля. Был любим он и народом, что под влиянием реформ стал жить лучше, и даже побег жуткой Горгоны, исчезнувшей в период громкого имени Мясника, не смог пошатнуть авторитет Вестмара, чья власть позволяла править и без монстра на привязи. Единственным человеком, не признавшим брата, была его жена Шая, требующая той любви и той привязанности, которые Вестмар дать не мог. В его сердце всегда жила другая, но даже я — единственная сестра Короля — не знала, о ком были мысли в столь светлой голове.

Горгона исчезла, и вскоре нам пришло письмо с просьбой прислать Алмазный меч. К моему удивлению, Вестмар отказался это делать, оправдав свой поступок несуществующими обстоятельствами, но я не задавала вопросов, поскольку верила в брата и его непревзойденные идеи. Но вот письмо пришло вновь, а вместе с ним небольшой отряд, прибывший для дипломатических переговоров. Сколько бы я ни ломала голову, выгода от решения удержать меч в Королевстве, была мне неизвестна, как не было понятно и то, когда братец успел завести ребенка на стороне…

Дверь открылась, и я, не поднимаясь с софы, посмотрела на Вестмара, что, пройдя мимо, сел за широкий дубовый стол. За последние годы мы сильно отдалились друг от друга, да и Король вдруг начал покрываться тенями недоверия и тайнами, которые держал в узде глубины своей души. Мы больше не могли быть друг с другом честными, но по привычке держались рядом, чувствуя при этом холодную стену, разделяющую наш единый мир на две части.

— Этот ребенок… — тихо произнесла я, более не задавая вопросов о внезапном появлении малыша в замке, — Вестмар упрямо игнорировал это всеобщее удивление. — От кого он?

Уставившись в бумаги, Король ответил мне, не поднимая глаз:

— От нагини.

— Я и без тебя вижу, что у ребенка хвост. Ты ведь ни разу не был в Империи!

— Она была проездом в столице. Красивая. Случайная связь, — отчеканил он ровным спокойным голосом, как если бы заранее заучил все ответы. — Мне нужно работать, Кейсия.

— Конечно, но тебе ведь ничего не стоит развеять сомнения своих поданных. Ты ничего не объяснил…Попросту вышел с этим ребенком на руках одним утром и…

— Кейсия.

— Нет! Не говори со мной подобным тоном. Представь, какого сейчас Шае! Вы лишь недавно поженились, а у тебя уже появился другой ребенок от любовницы — это ведь сродни тому, как если бы ты громогласно не признал её Королевой!

— Я люблю своих детей и признаю свою жену, пускай она и была мне навязана.

— Только…признаешь?

— Да. Я не люблю её. Но развестись по закону не могу.

Закусив губу, я вновь села на софу, бросив на стол тонкую книжку. Во все времена находились бастарды, и люди не считали подобное грехом, поскольку связи Королей с другими женщинами сохраняли правящий род, внутри которого постоянно происходили междоусобицы. Но в столь молодом возрасте заявить о втором ребенке, рожденном вне брака…

— Та нагиня…Ваша связь действительно была случайной? Ты не любил её?

Он промолчал, но я отчетливо видела, как сильно сжали его тонкие пальцы перьевую ручку…