Империя статуй (СИ)

Это была позабытая всеми деревенька, окруженная бесконечными пашнями, расплывающимися на горизонте под палящим солнцем. Сорок старых изб жались друг к другу, клонясь к земле, и единственный колодец посреди вытоптанной площади знаменовал собою центр с тремя лавками, одну из которых вскоре пустили на дрова. Земля не была плодородной, и урожай обычно выходил скупым — его едва хватало, а потому пашни с каждым годом становились лишь больше. Они тянулись к небольшому лесу, что спасал всех от холода в жестокую зиму, наполняя поленницы до верхов, и не было задачи важнее, чем подкидывать дрова в старую печку, чтобы не замерзнуть в ветхой избе.

Мы всегда жили бедно, и грязная рубашка, купленная на вырост, служила мне платьем до пяти лет, пока не стала совсем уж мала. Вместе с другими деревенскими детьми я бегала босиком по только скошенной траве, купалась в мелкой речке, ниже по течению которой стирали белье, и играла в лесу, не боясь заблудиться. У меня было крепкое здоровье, и болела я редко, но болезни, приходящие с холодами, забирали с собой маленьких детей, и едва снег таял, на кладбище в восточной части деревушки появлялось несколько новых надгробий.

Порою к нам приезжали извозчики из городов неподалеку: они навещали старых родителей и привозили с собой множество удивительных вещей, которые иногда доставались и нам. Мне очень нравился сахар и красивые ленты, которыми молодые девушки повязывали свои густые волосы, а деревянные игрушки, возглавляя вереницу маленьких мечтаний, вызывали неподдельный восторг, стоило пальцам коснуться шероховатой поверхности. От извозчиков всегда пахло дешевым табаком, и этот запах, смешиваясь с ароматом только испеченной выпечки, навсегда отпечатался в сознании как нечто удивительное и долгожданное.

Летний ветер коснулся черной кленовой листвы, из-за чего пробивающиеся сквозь шуршащую завесу лучи на миг померкли. Вновь упав мелкими пятнами на землю, они озарили порхающие в воздухе пылинки, что, искрясь и переливаясь золотом, не собирались падать на шелковистую траву. Где-то высоко в ветвях громко пели птицы, а у самых корней бегали два серебровласых мальчика, не знающих о том, какого это жить в вечном страхе за свою жизнь. Неподалеку от них стояли две прекрасные принцессы, не ведающие голода и пробирающего до костей холода, а рядом с ними, скрестив на груди руки осматривал высокие колонны красивый черновласый принц, даже не думавший никогда о том, какого это быть всеми ненавидимым.

Они все выросли с улыбкой на губах. Росли счастливыми, любимыми и беззаботными. Взирая на своих детей со стороны, я против воли вспоминала собственное детство, что закончилось прежде, чем я стала подростком. Возможно, оно закончилось гораздо раньше. Сотни лет я провела в пустом Храме, будучи монстром на поводке у людей, будучи палачом над безвинными. Я бежала оттуда благодаря помощи Вестмара в надежде получить дом среди нагов. Не было тех слов, что могли бы описать моё отчаяние, когда я поняла — в этом мире для горгон нет места. Вечная жизнь в страхе. Вечное ожидание незаслуженной кары. Вечное хождение по лезвию, служащему границей между разумом и безумием. Тогда я думала, что медленно схожу с ума.

Белый хвост — ироничный вестник удачи — помог мне попасть в архив. Собственная раса была настоящей загадкой, постоянный контроль помог избавиться от ненужных подозрений. Одна против всех с маленьким беззащитным ребенком на руках. Безумная. Страдающая агорафобией. Называемый кузней склеп положил начало не проходящим ночным кошмарам, вновь и вновь показывая во сне застывшие навеки каменные головы. Сильный страх разрушил единственную защиту, выбросив тело на острые камни — я бы непременно разбилась о них, не будь свидетелями происходящего Рэнгволд и Флоки. Доброта и помощь Сильвии, побег из дворца, неустанная погоня в густом лесу. Страх, страх, настоящий ужас, истинное отчаяние, а после длительная, ломающая разум боль, стихающая лишь от одной-единственной мысли о том, что Айварс в порядке. Холод. Одиночество. Безысходность. Очень долгий сон…

Что было бы со мной, не загляни драконы в тот лагерь? Я не желала думать об этом, боясь представить наихудший конец. Тот конец, в котором я, покидая наполненную страданиями землю, переложила бы все проклятье на своего ребенка. От одной лишь мысли об этом грудь распирает болью. Ожидание сражения. День каменного воздаяния. Оружие в руках судьбы и…Тишина. Приятная и гнетущая одновременно. Разрывающее тело противоречие, которое, к счастью, я унесу с собой в могилу.

На мне все и закончится. Я стала той стеной, что не позволила смерти и дальше блуждать из века в век, ожидая обреченных на ненависть горгон.

Пророчество исполнилось.

Началась новая эпоха.