Империя страха

— Это точно. Переворот я помню, а вот как плюхнулся на землю — будто бы пробки вывер­нули: темнота, глухота и ничего больше.

Говоря все это, каскадер медленно поднялся на ноги, опираясь на протянутую руку товари­ща. Это был крепкий, широкоплечий мужчина высокого роста , в его ладно скроенной фигуре ощущалась скрытая сила и воля.

В этот момент к группе приблизились трое офицеров ГАИ — на этот раз настоящих — и принялись неистово трясти руку человека с пе­реломанным носом.

При этом один из них изумленно и востор­женно произнес:

— Ну вы даете, ребята! Я просто обалдел, честное слово. Вы что — и в жизни так носи­тесь?

— Нет, — улыбнулся Иваныч, — в жизни мы соблюдаем правила дорожного движения и ста­раемся не портить отношений с мен.... — грубое словно едва не сорвалось с его губ, но он тороп­ливо поправился: — ...с гаишниками.

Инспектора дружно заржали, оставив без вни­мания наполовину произнесенную колкость, а затем все тот же офицер дружелюбно протянул:

—Да ладно, чего уж там, называй вещи сво­ими именами. Меня и жена и сын называют ментом поганым, но я не обижаюсь — привык.

До слуха беседующих мужчин долетели не­сколько слов со стороны режиссерской машины:

— Чижов! Ваня, иди сюда!

— Извини, друг, — торопливо бросил Ива­ныч и отправился к зовущему его человеку.

Маленький круглый толстячок с обширной проплешиной на крупной голове и хитрыми, бе­гающими глазками вопросительно уставился на подошедшего каскадера. Затем спросил:

— Ну что, ты подумал над моим предложе­нием?

— Слушай, Гоша, — презрительно оскалился трюкач, — я всегда знал, что директора кар­тин в большинстве своем жлобы, но такую сво­лочь, как ты, я встречаю впервые.

Гоша злобно сверкнул глазками, но ответить резкостью не решился. Высокий, широкопле­чий атлет Чижов явно был в другой весовой ка­тегории и при желании смог бы переломить ди­ректора пополам без особых физических затрат.

Между тем Иваныч продолжал:

— Никаких денег я с тобой делить не буду и ребят обманывать тоже не собираюсь. Заплати нам честно все, что положено по смете, и никог­да больше не подходи ко мне с такими предло­жениями.

Отведя смущенный взгляд в сторону, Гоша тихо, но отчетливо прошипел:

— Сейчас денег нет, приедешь послезавтра на студию, там и рассчитаемся.

— Да ты что? — вскипел каскадер. — У меня нет ни копейки, ты же обещал сегодня выпла­тить всю сумму!

Уставившись в оплывшее жиром лицо собе­седника, Иван выдержал короткую паузу, а за­тем попросил:

— Ну не можешь все, дай хоть часть, Я же тебе говорил, что у моей жены сегодня день рождения...

— Не-ту, — прослюнявил директор и демон­стративно отвернулся от каскадера, бросив че­рез плечо: — Твоя жена — твои проблемы.

Глядя на то, как низкорослая фигурка толс­тяка засеменила коротенькими ножульками в сторону киношного фургона, Чижов несколько секунд раздумывая, как поступить дальше. Вдруг его лицо перекосило от нервного озлобления и он в два прыжка настиг коротышку.

Стальные пальцы мертвой хваткой впились в двойной подбородок, а из горла каскадера вы­летали резкие, как будто рубленные топором фразы:

— Ну смотри, Гоша, если через день я не отдам пацанам всех денег, можешь распрощать­ся со своей жирной задницей. Пришибу, как во­нючего таракана!

По дородному тельцу директора пробежала дрожь неприкрытого страха. Он уже собирался переменить свое решение и отдать деньги сей­час, но Чижов резко отвернулся и зашагал к сто­ящим в сторонке приятелям, с интересом на­блюдавшим разыгравшуюся сценку.

— Извините, ребята, но денег сегодня не будет, — скорбно сообщил им Иваныч, отводя взгляд в сторону, — Гоша сказал подождать до послезавтра,

— Дда Ббог с-с-с ним, — заикаясь протянул один из парней, привычным жестом поправив белобрысую челку, — нни-и-ичего друггого я и нне о-о-ожиддал.

— Проживем пару дней, — поддержал при­ятеля «милиционер», — не умрем с голоду.

Чижов поспешно кивнул и отправился пере­одеваться. Вместо черного облегающего комби­незона на нем появились синие джинсы и толс­тый вязаный свитер в крупную полоску.

Метрах в ста от места съемок стояли не­сколько автомобилей: здесь было два новеньких «Опеля», подержанный «Джип-Чироки» и блес­тящий черным лаком «Мерседес». Но Иваныч миновал заграничные тачки, наградив их откро­венно завистливым взором, и уселся за руль ста­ренькой, потрепанной «шестерки» светло-желтого цвета, ощетинившейся ржавыми пятнами прогнившего кузова.

Мотор завелся с первого раза — двигатель был единственной гордостью «Жигулей», по­тому что его отлаживали приятели Чижова из НАМИ, — и машина резко сорвалась с места, устремляясь в сторону метро «Полежаевская».

Видавшая виды магнитола неторопливо же­вала кассету, выплевывая в хрипящие динами­ки обрывки отечественного шлягера очередной длинноногой примадонны, чьи певческие спо­собности начинались и заканчивались длиной ног (если судить по фотографии на обложке кас­сеты.

Наконец Чижову это надоело и он включил приемник.

— ...косметика от фирмы «Орифлейм» — что может быть лучше этого подарка для любимой женщины? — приторным голоском с грудным придыханием спрашивала рекламная мадам.