Империя страха

— Во-первых, он не представился, — он указал на поднимающегося на ноги сержанта, — а во-вторых, у него нет нагрудного значка. Может, он и не милиционер, откуда я знаю?

На этот раз оба офицера наградили младшего коллегу испепеляющими взглядами — на нем действительно не было знака с личным номером.

— Извини, Иваныч, — примирительно сказал капитан, — езжай, а с ним мы разберемся.

— Я бы с удовольствием, но пусть этот птенец вернет мне мои документы, — Чижов откровенно издевался над поверженным на лопатки противником.

На этот раз заговорил лейтенант — нахмурив кустистые брови, он навис над незадачливым бедолагой и протянул с придыханием:

— Говоришь, отказался предъявить документы... Немедленно верни бумаги владельцу, — рявкнул он, — а после дежурства мы с тобой поговорим!

Техпаспорт и права привычно разместились в тощем бумажнике, а Иваныч — за рулем собственной колымаги. Этот эпизод хоть и приподнял настроение, но денег не прибавил. А являться к жене без подарка — испортить отношения на месяц вперед.

Озабоченный взгляд Чижова заметил у обочины двух голосующих парней. Рядом с ними стояли три громадных чемодана. Даже издали было видно, что парни не славяне, а, как это принято говорить в последнее время, лица кавказской национальности.

К потенциальным клиентам уже подруливал идущий впереди «Москвич», но Ваня решил его опередить. Педаль газа уперлась в полик, и «шестерка» бешено рванулась наперерез конкуренту.

Иваныч успел заметить округлившиеся глаза молодого парня, сидящего за рулем «Москвича», и почти физически ощутил миллиметровое расстояние между двумя автомобилями.

Пока подрезанный водитель голосил по поводу «чайника» в «Жигулях» и его какой-то там матери, боковая дверца распахнулась, и в лицо каскадеру ударило густое амбре свежего перегара.

— Шэф, в Дамадэдава паедэм?

— Сколько? — задал извечный вопрос Иваныч, ощущая откровенную неловкость от столь неблагодарного способа зарабатывать деньги.

— Пятдэсят баксов, — торопливо выпалил горец и добавил: — самалет черэз час.

Чижов откровенно удивился и, хмыкнув, сказал:

— Так вам на вертолете надо лететь...

— Слушай, гдэ вэрталет, мы сагласны? Иваныч на этот раз не удержался и громко заржал, но тут же взял себя в руки и поспешно выпалил:

— Садитесь, только скорее.

Не дослушав, «благоухающий» пассажир уже втаскивал в салон пьяного в стельку приятеля, а затем принялся набивать автомобиль чемоданами. Наконец все благополучно расселись, и Иваныч предусмотрительно попросил:

— Пристегнись ремнем, ехать будем очень быстро.

На что усатый клиент лишь презрительно отмахнулся, сопроводив свой жест короткой фразой:

— Я люблю быстро, да. Поехали.

Ваня неуверенно пожал плечами и сорвал машину с места, при этом оба горца были вжаты в сиденья, как будто действительно взлетали на самолете.

Доехать от Хорошевского шоссе до аэропор­та в Домодедово за час — все равно, что поймать голыми руками акулу; нельзя сказать, чтобы это было совершенно невозможно, но определен­ные трудности все же существовали. И Чижов принялся их добросовестно преодолевать.

«Шестерка» на бешеной скорости прибли­жалась к идущей впереди машине, громко пере­газовывала и резко шла на обгон, порой вылетая на встречную полосу. Так длилось на протяже­нии всего пути, пока автомобиль не выскочил за пределы Кольцевой дороги.

Во время пути Иваныч был суров и сосредо­точен, ему некогда было смотреть на пассажи­ров, которые практически летали по салону, су­дорожно пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь.

Наконец, когда машина проезжала пост ГАИ и была вынуждена сбросить скорость, си­дящий рядом с водителем кавказец торопливо схватился за ремень безопасности и пристегнул­ся. Только после этого из горла усатого вырвал­ся облегченный вздох. Его притихший приятель, казалось, напрочь протрезвел и скатился вниз, между сиденьями.

Домодедовская трасса не была загружена, и Иван постоянно держал стрелку спидометра на отметке сто шестьдесят километров в час. Нако­нец впереди замаячило здание аэровокзала.

Громко завизжала резина, и «Жигули» за­мерли на месте как вкопанные.

Пассажир, до этого так сильно спешивший на рейс, не подавал признаков жизни, уставив­шись немигающими глазами в одному ему ведо­мую точку и не выпуская из скрюченных паль­цев ручку двери.

— Приехали, — подтолкнул его Иваныч, — сорок семь минут — настоящий рекорд.

Все так же молча горец, любивший быструю езду, вылез из машины, как сомнамбула, и, не глядя на товарища, забившегося между кресла­ми, двинулся в сторону аэровокзала.

— А деньги, — крикнул вдогонку ему Чи­жов.

Только после этой фразы кавказец наконец обрел почву под ногами. Порывисто развернув­шись, он извлек из салона товарища, затем мол­ча вытащил чемоданы, а вслед за этим бросил на колени водителя смятый зеленый стольник.

— У меня нет сдачи, — попытался протесто­вать Ваня — пойдем разменяем...

Его прервала короткая, но многозначитель­ная реплика бывшего пассажира:

— Шэф! Ты дурак!