Империя страха

— Какое оружие, я ничего не видела.

Поняв, что ему не добиться толку от флегма­тичной медички, майор решительно встал с но­силок и шагнул к боковой двери микроавтобуса.

Но едва Антон прикоснулся к металличес­кой ручке, как дверца порывисто распахнулась и перед старшим опером возникла массивная фи­гура бородатого детины — в правой руке незна­комец сжимал его, Лямзина, ствол.

— Не двигайся, бандюга, — властно прика­зал бородатый, — иначе я тебя из твоего же шпа­лера приголублю! Стрелять меня в армии научили.

Майор вымученно улыбнулся, засунул руку во внутренний карман пиджака и извлек оттуда служебное удостоверение. Перед тем как предъ­явить документ верзиле, комитетчик произнес, придав голосу откровенно насмешливые инто­нации:

— А читать тебя в армии учили?.. — Прежде чем бородач нашелся что возразить, Антон на­пористо договорил: — Федеральная служба без­опасности, майор Лямзин.

На какое-то время человек с пистолетом растерялся, не веря собственным глазам и ушам. Когда же до бородатого дошел смысл ска­занного, с ним произошла разительная переме­на — глазки быстро забегали из стороны в сто­рону, ни на чем подолгу не задерживаясь, а весь воинственный дух как ветром сдуло. Так ведет себя человек, оказавшийся в абсолютно голом виде посредине многолюдной площади.

Рука, еще секунду назад отважно сжимав­шая ребристую рукоятку «пээма», заметно рас­слабилась и едва не выпустила оружие из побе­левших пальцев.

— Извините, товарищ майор, — проблеял смущенный парень, — но мы думали, что вы... что они... — Он напрочь забыл, что хотел ска­зать.

Не обращая внимания на вмиг переменив­шегося субъекта, Лямзин отобрал у него ствол и привычно засунул его в поясную кобуру. Живая преграда моментом самоустранилась, и Антон шагнул на грязный тротуари

За его спиной послышалось недовольное бормотание врачихи, обращенное к бородатому собеседнику:

— Может, зря ты его отпустил, Вася, надо было дождаться милицию?

Чем ответил ей звероподобный Вася, Лям­зин уже не расслышал — все его внимание было приковано к искореженным остаткам когда-то блестящей черным лаком «Волги».

Двери автомобиля были распахнуты на­стежь, и в нем уже никого не было. Только окра­сившиеся в рубиновый цвет осенние лужи напо­минали о произошедшей трагедии.

Майор неуверенной походкой перешел на противоположную сторону проезжей части и поднял руку, намереваясь остановить такси.

Грязно-серая тачка с выбитыми на дверях шашечками не заставила себя долго ждать, и Антон, откинувшись на заднем сиденье, вполго­лоса назвал таксисту домашний адрес, прикрыв отяжелевшие веки.

Пока таксомотор пробивался через запру­женные многочисленным транспортом улицы и проспекты, Лямзин пытался придать собствен­ным мыслям хоть какой-то порядок.

«Значит, теперь и меня пытались прикон­чить, — промелькнуло в его голове, — этого и следовало ожидать. Но кто?.. Неужели шеф?! Нет, вряд ли — слишком топорная работа.

Кудряшов нашел бы способ попроще и понадежнее. Да, но никто не мог знать о том, что за мной должна была прибыть машина».

Вопросов было много, а вот с ответами дело обстояло куда хуже. «Ладно, — сказал сам себе майор, — доберусь до дома, а там будет видно».

На этом Антон и успокоился, припав холод­ным лбом к оконному стеклу, за которым про­носились разнокалиберные иномарки, обгоняю­щие неторопливые отечественные недоделки.

Изредка мелькали лица торопливых прохо­жих, опасливо косящихся на вереницы мчащих­ся машин, как будто каждая из них несла в себе потенциальную опасность для самого понятия «пешеход».

— Какой дом? — поинтересовался неразго­ворчивый таксист, взглянув на пассажира в зер­кало заднего вида.

— Здесь останови, — попросил Лямзин и протянул водителю смятую купюру.

Антон медленно вылез из машины и зашагал к собственному подъезду, безжалостно топча пожухлую опавшую листву. Он уже взялся за

дверную ручку, как вдруг явственно ощутил необъяснимое напряжение — казалось, что воздух вокруг был спрессован и таил скрытую, невидимую опасность.

Так с ним случалось всякий раз, когда он чувствовал на себе пристальные взгляды, — давняя привычка, выработанная за время учебы в высшей школе КГБ и постепенно превратившаяся в подсознательный рефлекс.

Майор разжал пальцы и медленно обернулся, окидывая острым взглядом тихие окрестности. Но вокруг все выглядело спокойно — во дворе не было ни души, не считая плешивого рыжего кота, копошащегося в вонючей помойке.

Лямзин достал из кобуры пистолет и дослал патрон в казенник ствола, придерживая затвор, чтобы тот не издал лишнего шума.

Резким движением распахнув деревянную дверь, майор отпрыгнул в сторону, всматриваясь в полумрак лестничной клетки. Ничего — никаких шорохов, никакого постороннего движения.

Обхватив рукоятку ладонями, Антон направил ствол вверх, держа его на уровне правого плеча. Стараясь ступать как можно мягче, он шагнул в подъезд, готовый в любую секунду спустить курок.

Нервы комитетчика были напряжены до предела, но все оказалось напрасно — на площадке первого и второго этажей никого не оказалось.