Империя страха

Но ни каскадер, ни контрразведчик и не ду­мали обижаться, потому что им было безразлич­но, как будет их величать собеседник.

 — Что ты там говорил насчет балагаса? — Юра нагло уставился на Лямзина, стремясь под­черкнуть этим взглядом собственное превосход­ство над окружающими,

— Какого балагаса? — не понял Антон. — Ты о чем?

Довольно улыбнувшись, Дегтярев пояснил:

— Ну насчет жратвы.

Ни слова не сказав в ответ, майор поднялся и направился в кухню, увлекая за собой Чижова.

Оставшись один, Юра еще раз осмотрелся, как будто пытался прицениться к обстановке — что можно будет прихватить с собой на тот слу­чай, если придется спешно ретироваться,

Но все предметы были либо слишком гро­моздкими, либо не представляющими собой ни­какой ценности с точки зрения прожженного вора, поэтому ему ничего не оставалось, как уныло махнуть рукой и отправиться вслед за ушедшими мужчинами, предварительно скинув с себя грязную, порядком измятую куртку.

Узрев на кухне девушку, Гвоздик на какой-то миг смутился — ему вообще сложно давалось общение со слабым полом, если те не принадле­жали к категории легко доступных львиц полу­света.

Блондинка по-своему поняла смущение парня и поспешила прийти ему на помощь:

— Здравствуйте, меня зовут Маша, а вас?

Обиженно насупившись, как ребенок, у ко­торого отобрали любимую игрушку, вор буркнул себе под нос:

— Юра меня зовут, — и тут же присел за стол, повернувшись к девушке спиной.

Против обыкновения, Маша не оставила мужчин одних — это было просьбой Антона, — а уселась напротив гостя, время от времени по­глядывая на того невинными синими глазками.

От этих знаков внимания Дегтярев еще боль­ше смутился и сжался в комочек, старательно избегая встречаться с блондинкой взглядами.

Лямзин, мгновенно оценивший преимуще­ство женского присутствия, которое заметно сбило спесь с вора, неторопливо повел разговор:

— Мы о тебе знаем достаточно, чтобы не вдаваться в детали твоей бурной уголовной жи­зни, поэтому немного расскажем о себе. — Он выразительно посмотрел на Чижова, как будто искал у того поддержки правильности собствен­ного высказывания.

Но Иваныч не вмешивался, отдав ситуацию на откуп более опытному в таких делах приятелю.

Не дождавшись никакой реакции со сторо­ны Гвоздика, майор продолжил:

— Так случилось, что нам друг без друга не обойтись, — он протяжно вздохнул, как будто тяготился такими обстоятельствами, — по край­ней мере какое-то время. Поэтому — хочешь ты того или нет — тебе придется оставаться с нами, конечно, до тех пор, пока мы не найдем цепоч­ку. А дальше твое дело...

Раздраженно отбросив от себя вилку, кото­рая со звоном ударилась о край фарфоровой тарелки, вор пристально уставился на говорящего и одним духом выпалил:

— Да что, в конце концов, происходит?! Опять эта злосчастная цепочка... что в ней тако­го ценного? — Внезапно глаза Дегтярева сузи­лись до толщины бритвенных лезвий, и он сквозь зубы процедил: — А может, вы все-таки лега­вые? Решили меня развести, как колхозника на городской ярмарке?

Антон задумался на несколько секунд, а за­тем, посмотрев на Чижова, спросил:

— Ну что, расскажем ему все?

Тот неопределенно пожал плечами и почти безразлично отозвался:

— Как хочешь, дело твое. Все равно по-дру­гому он нам не поверит.

— Ладно, — согласился майор и достал из внутреннего кармана уже изрядно помятую и за­лоснившуюся по краям копию рукописи, протя­нув ее Дегтяреву. — Читай, а что будет непонят­но, мы поясним.

Гвоздик неуверенно протянул руку и двумя пальцами взял предложенный документ — со стороны казалось, что он прикасается к раска­ленному железу или к отравленному особым ядом пергаменту. При этом на его лице отрази­лось выражение крайней брезгливости; каза­лось, что Юра сейчас же отбросит от себя посе­ревшие листки и нагло рассмеется в глаза собе­седникам. Но ничего подобного не произошло.

Вопреки ожиданиям, Гвоздик сосредоточен­но углубился в чтение. По мере того как смысл написанного доходил до его сознания, лицо во­ра преображалось: из недоверчивого оно пре­вратилось в заинтересованное, пока не стало от­кровенно возбужденным — на лбу проступили маленькие бисеринки холодной испарины, а глаза округлились от изумления.

Наконец Юра прочел все до конца и береж­но свернул листки, придав им первозданную форму.

— И все это правда? — В его вопросе почув­ствовалось скрытое недоверие.

— Точно мы не знаем, но надеемся, что это так, — спокойно ответил Иваныч, — по крайней мере меня уже собирались убить, да и на Антона было покушение...

— Мы, к счастью, выкрутились, но вот кое-кому откровенно не повезло, — закончил за то­варища Лямзин.

Смешно наморщив лоб и сложив губы тру­бочкой, Гвоздик задумчиво изрек:

— Значит, мокруха. — И непонятно было, спрашивает он или категорически утверждает.

Пропустив мимо ушей его слова, Антон задал последний и решающий вопрос:

— Ты нам веришь?

Однако вор не спешил отвечать — имея за плечами несколько «ходок к хозяину» и насмот­ревшись там на многие житейские перипетии, он судорожно обдумывал ситуацию. Наконец после долгой паузы отважился бросить пробный шар:

— А что будет, если я откажусь?