Империя страха

Шурика не нужно было просить дважды, по­тому что он действительно замерз. Но едва па­рень переступил порог, как получил оглуши­тельный удар по голове короткой дубинкой, извлеченной вором из скрюченных пальцев мертвого «мясника».

Пока Антон оттаскивал в сторону обмякшее тело, Гвоздик прошептал в самое ухо недавнему мучителю-жертве:

— Зови второго.

Несколько секунд тот колебался, как будто раздумывал, как поступить. Но Дегтярев нена­вязчиво напомнил: !

— Смотри без фокусов, иначе будешь-таки жрать собственное говно!

Любые уговоры оказались излишними, по­тому как еще в памяти яйцеголового не стерлись недавние страдания, и Дима выкрикнул в тем­ноту:

— Молоток, дуй к нам, нечего на улице мерзнуть.

Однако на голос никто не отозвался — дождь все так же мерно барабанил по рыхлой земле, ветер по-прежнему гнул молодые побеги, шурша облетевшей листвой, но никаких звуков, которые мог бы издавать человек, не прозвучало в темноте сентябрьской ночи.

— Молоток, — еще раз повторил гангстер свой призыв.

И в этот момент из-за дерева напротив кры­лечка вышла ссутулившаяся фигура — лица нельзя было рассмотреть, но зато был отчетливо виден наведенный на дверной проем ствол авто­матического пистолета.

Ветер донес едва различимый голос:

— Сука трусливая!..

И в ту же секунду грянул оглушительный грохот выстрела, эхом прокатившийся в верхуш­ках стройных сосен и раскидистых тополей.

Пуля угодила в живот кучерявому Диме, и он согнулся пополам, опускаясь на пол, — из его горла вырывались шумные проклятия, густо пересыпаемые отборным матом. Повторный вы­стрел оборвал его причитания, и яйцеголовый затих, уткнувшись окровавленным лицом в мох­натый, испачканный засохшей грязью коврик.

Первым пришел в себя Антон — бросив во­зиться с отключенным Шуриком, он стал за дверной косяк и произвел наугад несколько вы­стрелов.

Но того, кто еще недавно стоял за толстым деревом, простыл и след.

— За ним! — выкрикнул Лямзин и первым бросился в темноту.

Вот точно так же, каких-нибудь пару часов назад, гнались за майором. И комитетчик пони­мал, что поймать человека, отчаянно борющего­ся за собственную жизнь в ночном лесу, было практически невозможно, если он, конечно, сам не подставится. Но именно это и произошло.

Тот, которого называли за что-то Молотком, по-видимому, имел присущую этому слесарно­му инструменту твердость, но и соответствен­ный же интеллект.

Вместо того чтобы сбежать и рассказать обо всем пахану, он спрятался за домом и имел стойкое желание перестрелять всех врагов. Од­нако его подвела страсть к гангстерским филь­мам, в которых бандит сражает противника с первого же выстрела.

Вскинув ствол, он выстрелил в бегущего во­ра, но, к его огромному и трагическому сожале­нию, промахнулся — пуля лишь зацепила Гвоз­дика, оцарапав ему щеку. Но выстрел сыграл свою роль.

Лямзин, услышав за спиной звук выстрела, инстинктивно обернулся и наполовину разря­дил обойму на промелькнувшую вспышку.

Маленький кусочек свинца в латунной обо­лочке пробил насквозь трепещущее сердце отча­янного смельчака, оборвав на взлете его еще, в общем-то, молодую жизнь.

Выронив из рук пистолет, Молоток сполз по стене, растянувшись на асфальтовой дорожке, ведущей в глубину дачного участка.

Остекленевшие глаза уставились в пасмур­ное ночное небо невидящим взглядом, а куртка, на груди слева, окрасилась в темно-коричневый цвет — угрюмый цвет неожиданно подкравшей­ся смерти.

— Готов, — констатировал Дегтярев, пер­вым подскочивший к остывающему трупу. На свою царапину он в пылу погони даже не обра­тил внимания.

— Вижу, — промолвил Антон и тут же резко обернулся и зашагал в дом, бросив через пле­чо: — Надо отсюда убираться, пока соседи не вызвали ментов.

— Это точно, — согласился вор, следуя за комитетчиком. — Вот только куда?

Вымученно улыбнувшись, Лямзин неопре­деленно пожал плечами и отозвался:

— Я це знаю, куда. Мне вообще уже все рав­но. Вот только бы Машу понадежнее спрятать, а мы как-нибудь перекантуемся.

Вдруг Гвоздик замер и выпалил:

— У меня есть идея! Правда, она рискован­ная...

— Да что ты? — притворно испугался май­ор, — а мы здесь до этого в дочки-матери игра­ли, так, что ли?

— Ладно, кочумарь, — несколько стушевал­ся вор, — я же не за свою задницу беспокоюсь.

Зайдя в дом, Лямзин прикрыл за собой дверь и спросил, обращаясь к Дегтяреву:

— Так что ты предлагаешь? Перезарядив пистолет, Юра повернулся к приятелю и нетвердым голосом заявил:

— Есть одна красотка, которая может нам помочь. Но вот захочет ли?

Схватившись за одну из немногих возмож­ностей, Антон предположил:

— Ну, Машу-то она спрячет у себя до поры до времени?

— Может быть, — неуверенно процедил Гвоз­дик, — во всяком случае, спрос не бьет в нос, попробуем...

* * *

В комнате царили абсолютный мрак и ти­шина. На кровати в углу спала миловидная де­вушка, чьи платиновые волосы разметались на подушке. А у порога, на мягкой подстилке, свер­нулся клубком здоровенный кобель немецкой овчарки.