Империя. Тихоокеанская война

Дела в последнее время шли не слишком хорошо. Великая война, со всеми её потрясениями и разрухой, осталась где-то там, за океаном, но Австралия, выполняя долг доминиона, формировала и отправляла в Европу свои батальоны. В их составе округу Мельбурна покинуло и часть его клиентов. Многие — навсегда. Потом экономический кризис в Британской Империи неизбежно коснулся и Австралии. Потом война эта чёртова. Зачем эти идиоты официально объявили войну русским? Ради японцев? Ну, и где эти японцы сейчас? Ради долга перед Королём? А где сам Король и его славный флот были, когда враги жгли побережье, а теперь явились под сам Мельбурн? Бесславно сбежал английский флот, бросив их под русские пушки.

— Доктор, я осмотрел пациента. Растяжение. Я сделал всё необходимое. Деньги в ящике. Могу я идти спать?

Бишоп кивнул, прокряхтев и усаживаясь в кресло.

— Ступай, Марк. До утра ещё далеко. Да и вряд ли пациенты сегодня выстроятся в очередь перед моими дверями. Плед вот только подай вон тот…

Его практикант кивнул и поспешил к флигелю во дворе Бишопа, в котором он жил.

Доктор затянулся. В принципе, дела у него таковы, что никакой практикант-помощник ему был даром не нужен, но тут, как раз, был обратный случай, ибо ученик платил учителю за обучение и практику. Платил, нужно признаться, весьма хорошо. Во всяком случае Бишопу удалось закрыть все свои финансовые дыры за эти полгода обучения. А в остальном практикант никак не мешал ему, так что пусть живет пока.

Лишь бы платил.

Во всяком случае, платил он намного больше, чем те олухи, которые лезут на яблони в Рождество, платил, позволяя ему, Бишопу, спокойно жить в небольшом имении с видом на выход из залива Порт-Филлип в открытый океан, имея возможность не спеша обслуживать свою частную практику от Квинсклиффа и аж до самого Мельбурна.

Ну, а что? Почему бы и нет? Затея практикантом была не только выгодной, но и правильной. Марк — явно сын весьма небедных, но очень строгих и досточтимых глубоковерующих английских родителей, которые ни цента не дадут на баловство, но дадут сколько потребуется, вкладывая в будущее своих детей. С такими семьями сам Бишоп был знаком не раз и не два. И в родной Англии, и здесь, в Австралии. Очень приличные и уважаемые в округе люди. И Марк этот, когда возмужает и остепенится, сам, наверняка, станет таким же досточтимым доктором, с очень степенной приличной клиентурой и авторитетом у прихожан. Да, именно такие люди и являются основой их общества. Вот он сам, помнится, в молодости…

* * *

БРИТАНСКАЯ ИМПЕРИЯ. АВСТРАЛИЯ. КВИНСКЛИФФ, ВИКТОРИЯ. ДОМ ДОКТОРА БИШОПА. ФЛИГЕЛЬ. 25 декабря 1921 года.

Марк тщательно прикрыл за собой дверь и запер её на ключ и на щеколду. Проверив шторы он другим ключом откинул боковую потайную дверь своего личного сундука с книгами по медицине.

Загоревшийся огонёк лампочки показывал, что всё готово.

Из сундука извлечена книга по анатомии. Сверяясь с таблицей, радист резидентуры ЭСЕД в Мельбурне поручик Олег Корнев быстро и привычно составлял текст шифрограммы.

Стук ключа. Цифра за цифрой ушли адресату.

Вернее, адресатов было три — сам резидент Экспедиции в Мельбурне «Слон», плюс «Оскар» — резидент всей австралийской разведывательной сети ЭСЕД, ни фамилий, ни местонахождения которых Корнев не знал и знать не должен был. Ну, и, конечно же, новым получателем был пост радиоразведки на «Пантократоре», у командующего русско-итальянскими союзными силами барона Ферзена.

* * *

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕГО ВСЕВЕЛИЧИЯ. 25 декабря 1921 года.

Последним в эту праздничную ночь в моём кабинете побывал князь Емец-Арвадский.

— С Рождеством вас, Анатолий Юрьевич.

Емец склонил голову.

— Благодарю, Государь. И вас с Рождеством, Ваше Всевеличие.

— Как там Наталья Николаевна? Как сын? Всё ли благополучно?

— Да, всё благополучно, благодарю вас.

Киваю.

— Опять мы с вами имеем встречу в ночной час. Не находите это символичным?

Князь вежливо усмехается.

— Издержки профессии, Государь.

Хмыкаю.

— Знаете, Анатолий Юрьевич, я часто слышу эту фразу от своего ближайшего окружения. К чему бы это, как вы считаете? Только откровенно, прошу вас.

Емец давно меня не боится. Знает, что если захочу я ему свернуть шею, то мне не понадобится искать причины или выискивать возможности, лесть я терпеть не могу, а за очковтирательство могу и убить без лишних разбирательств. А вот прямоту, трезвый взгляд и оригинальные решения проблем я люблю и приветствую. Не могу сказать, что утверждения при Дворе о моей циничной холодной жестокости в этом плане имели под собой серьезные реальные основания, но для имиджа правителя это было полезно. Правитель должен быть любим толпой, а у Двора и чиновников Правитель должен вызывать не страх, а ужас, от которого, вдруг что, нигде и никак не скрыться.