Империя тюрков. Великая цивилизация

Легкая монгольская кавалерия не могла тащить за собой громоздкие обозы, стесняющие движение, и поневоле должна была изыскивать выход из этого положения. Еще Юлий Цезарь, завоевывая Галлию, сказал, что «война должна питать войну» и что «захват богатой области не только не отягощает бюджета завоевателя, но и создает ему материальную базу для последующих войн».

Естественно, что к такому же взгляду на войну пришли Чингисхан и его полководцы; они смотрели на войну как на доходное дело, расширение базиса и накопление сил, – в этом была основа их стратегии. Китайский средневековый историк указывал на главный признак, определяющий хорошего полководца: «…умение содержать армию за счет противника… Монгольская стратегия в длительности наступления и в захвате большого пространства видела элемент силы», источник пополнения войск и запасов снабжения. Чем больше продвигался в Азию наступающий, тем больше захватывал стад и других движимых богатств. Кроме того, побежденные вливались в ряды победителей, где быстро ассимилировали, увеличивая силу победителя.

Также довольствие армии пополнялось за счет облавных охот. «Днем следите за врагом с зоркостью старого волка, ночью – глазом ворона. В бою бросайтесь на добычу, как сокол», – так, согласно хроникам, учил солдат Чингисхан. Терпеливая охота на оленей научила кочевников посылать вперед невидимых разведчиков с целью наблюдения скрытно от дичи или от противника. На охоте они использовали сужающийся круг загонщиков, и эта практика окружающего движения, как мы отмечали ранее, позволяла им охватывать неприятеля с двух сторон, как окружают стада диких животных в степи. Все эти действия сопровождались криками.

Это была наследственная хитрость охотника, наводящего ужас на зверя, чтобы лишить его воли к сопротивлению. Тюрко-монголы и их кони обрушивались на китайцев, персов, русских, венгров так же, как они охотились на антилоп или тигров. Тюрко-монгольские лучники поражали врага через броню, как поражали орла на лету. Самые яркие тюрко-монгольские кампании – в Мавераннахре и Венгрии – напоминают массовые облавы на зверя с целью ошарашить его, окружить, завалить и методично убить.

Остановимся на самом процессе облавной охоты.

Нередко в цепи охотников появлялся сам хан, наблюдая за поведением людей. Он до поры до времени хранил молчание, но ни одна мелочь не ускользала от его внимания и по окончании охоты вызывала похвалу или порицание. По окончании загона только хан имел право первым открыть охоту. Убив лично нескольких животных, он выходил из круга и, сидя под балдахином, наблюдал за дальнейшим ходом охоты, в которую после него вступали высокие чины. Это было нечто вроде гладиаторских состязаний Древнего Рима.

После знати и старших чинов борьба с животными переходила к младшим начальникам и простым воинам. Это иногда продолжалось в течение целого дня, пока наконец, согласно обычаю, внуки хана и малолетние княжата не являлись к нему просить пощады для оставшихся в живых животных. После этого кольцо размыкалось и приступали к сборищу туш.

Охотник, вернувшийся без добычи, и воин, требующий снабжения из дома, считались среди монголов «бабами».