Империя. Третий Рим. Книга 2

В этих условиях стала очевидна полная неспособность Великого князя Николая Николаевича осуществлять главное командование. Блестящий кавалерийский генерал с большими политическими амбициями, заигрывавший с думской оппозицией, приходившийся царю двоюродным дядей, стремился к славе легких побед. Он использовал свои полномочия главнокомандующего для вмешательства в государственные дела, но не был подготовлен к поражениям, и мощный удар германской военной машины привел его в глубокое замешательство. В столь тяжелый для Отечества час император Николай II взял на себя всю ответственность за спасение России, приняв бремя верховного главнокомандующего. «Перед лицом столь грозных для России обстоятельств Государь встал во главе вой ска»[388], – подчеркивал генерал-майор А. А. Носков. Это произошло вопреки отчаянной истерии либеральной оппозиции в Думе и коллективному демаршу либеральничающих министров, пригрозивших царю отставкой.

В ответ на эту провокацию император 23 августа 1915 года начал увольнять фрондировавших министров. Этим волевым решением государя «был предупрежден государственный переворот»[389], – так оценивал происходившие события начальник личной охраны императора генерал Спиридович.

Военный совет под личным председательством Его Императорского Величества государя императора Николая II (1 апреля 1916 г.)

Принятие императором верховного командования совпало со Свенцянским прорывом – очередным наступлением немцев, взявших Вильну и рвавшихся к Минску. Германская кавалерия углубилась в русские тылы и перерезала шоссе Минск – Смоленск. Волей Государя и энергичными действиями русских войск натиск германцев был остановлен, они начали отступление. Это было последнее крупное наступление германцев на Восточном фронте, пока верховное командование осуществлял Николай II.

Под водительством Государя русская армия теперь наступала на всех фронтах: на грани разгрома оказалась Турция, Нарочское наступление в Белоруссии спасло Францию. Наконец, 22 мая 1916 года началось наступление русского Юго-Западного фронта, вошедшее в историю как Луцкий прорыв и окончательно подорвавшее военную мощь Австро-Венгрии. В этой грандиозной операции Россия задействовала свыше 512 000 солдат на 400 километрах фронта. Эшелонированная оборона германцев была прорвана на такую глубину, о которой на других фронтах Великой войны не могло быть и речи. Итогом операции стало возвращение русских войск в Галицию. Потери австро-венгерской армии и поддерживавших ее немецких частей составили 1,5 миллиона убитыми, ранеными и пленными. Прогрессивная пресса, впрочем, стала раздувать значение командующего фронтом генерала А. А. Брусилова: операцию стали называть «брусиловским прорывом» (это именование прижилось и в советской историографии), преуменьшая решающий вклад Николая II.

Многомоторный бомбардировщик Сикорского

Бронеавтомобили Путиловского завода

Сам Государь, впрочем, стремился не к военной славе, а к успешному окончанию войны, которое было невозможно без всестороннего развития военной промышленности и перестройки экономики на нужды обороны. При деятельном участии императора российская индустрия сделала качественный рывок. Военно-техническая отсталость, о которой разглагольствовали советские пропагандисты, не что иное, как клеветнический миф.

Были преодолены снарядный и винтовочный голод. В 1916 году был запущен целый ряд автозаводов, таких как АМО (будущий ЗИЛ). Грузовик и бронеавтомобиль стали в войсках чем-то само собой разумеющимся. Шла разработка русских танков. Россия первой в мире создала тяжелую бомбардировочную авиацию, на вооружении которой стоял разработанный Игорем Сикорским при поддержке императора бомбардировщик «Илья Муромец». Русская авиация в ходе войны быстрыми темпами переходила на моторы отечественного производства.

К 28 декабря 1916 года в войсках Российской Империи стояло на вооружении 8342 орудия при 8225 у противника. На конец 1916 года в русской армии насчитывалось 724 самолета, тогда как противник располагал на Восточном фронте не более 600. К началу 1917 года в русских частях стояло на вооружении 17 000 пулеметов, тогда как в армии Второго рейха – 16 000.