Империя. Цинхай (СИ)

- Кто это «все»? – скрестила руки на груди с любопытством Цянь. – Тебя всё цепляет невнимание твоего любимого наёмника? Николь, пойми, дело не в тебе, это такой тип людей. Ты красивая, правда, и тебя ничего не портит. Просто… твой мужчина, по-настоящему тот, который будет твоим, он полюбит тебя любой.

- А пока мне такой не встретился, попытаться стоит, - отболталась Николь и, обогнув сестру, пошагала к себе. – Спокойной ночи, Цянь!

Поняв, что не может повернуть ручку, поскольку одной рукой тяжёлый поднос не удержит, дочь Дзи-си постучала носом ботиночка, шепнув:

- Открой! Это я. – Сандо растворил перед ней дверь и сразу же взял из её рук ношу, с которой поспешил к постели, устраиваясь там на пиршество. – А где спасибо?

- Потом под одеялом дам, а сейчас я голоден, не отвлекай. – Николь осторожно, чтобы не расплескалось ничего на кровати, села напротив него, отделённая тарелками от объекта своего вожделения.

- Ты вздумал меня бесить за то, что я тебя бесила до этого?

- Ничуть, я же понимаю, что ты не со зла, а просто не умеешь иначе выражать свои чувства. И я сейчас ничего плохого не сказал, я предельно вежлив. Для наёмника, - уточнил он, хитро прищурившись, пока палочками уплетал горячую лапшу из бульона, заедая её кусочками говядины, которую вылавливал оттуда же. Николь замолчала, пытаясь научиться быть довольной тем, что имеет, не терзаясь постоянным страхом, что это всё ненадолго, скоро кончится, и вот-вот уплывёт из рук. Мужчина, которого она так хотела, и которого час от часу любит всё сильнее, напрочь теряя голову, погружаясь в него целиком, отдавая ему всю свою душу, сидит перед ней, в её спальне, этой ночью будет с ней. Никакие язвительные слова больше не вырвались из её дерзкого рта. Когда Сандо откусил от эскалопа в соусе, и соус потёк по его подбородку, Николь только нагнулась вперёд и, протянув руку, осторожно вытерла его, после чего облизнула палец. Их глаза встретились. Сандо, тщательно разжёвывая мясо, соблазнительно ухмыльнулся, так что девушке показалось, что она согласилась бы пойти в мясорубку, если знать, что котлету из неё потом съест именно он. – Сама не хочешь ничего? – задал вопрос Сандо, и поспешил уточнить: - Покушать.

- Пока на тебя не посмотрела – не хотела. Ты аппетитно ешь. – Наёмник протянул ей свои палочки, поскольку девушка принесла только одну пару. Она покачала головой. – Нет, покорми меня.

- Серьёзно?

- Да. – Подавшись вперёд и открыв рот, она просительно на него уставилась. Мужчина остановил все свои движения, разглядывая эти влюблённые и доверчивые глаза. Никогда в жизни у него не было романтики, не было отношений, не было постоянных любовниц, вообще не было ни одной женщины, с которой бы он более-менее нормально общался. Но каким-то чутьём, врождённой природной мужественностью он знал, как надо себя вести, что нужно делать, каковым должно быть поведение мужчины рядом с такой девушкой. И, что странно, он понимал, что ему не надо играть в это поведение, ей нужна именно его естественность, его простота, его твердолобость и его упорство, его умения приструнить или промолчать. Он был вот таким, самим собой, и вот такой подходил Николь. Слишком это как-то… странно и ненужно. Сандо не успел порадоваться этому открытию, как понял, что оно вызывает в нём лишние домыслы и основания. Это очень хреново, что они подходят друг другу, настолько подходят, что вряд ли кто-либо подойдёт Николь лучше, чем он. Вряд ли ему вообще кто-либо подойдёт. Да, ему никто не подойдёт, он же наёмник! «Но, блядь, она подходит!» - выстрелило в голове Сандо. Думая, что с этим делать, он незаметно вздохнул и принялся кормить свою неугомонную, взбалмошную и невыносимую блондинку.

Сытая, удовлетворённая и голая, Николь час спустя обнимала такого же Сандо. Нет, не совсем такого же, сытый и голый, он не был удовлетворён, предпочитая пока что сексуальную практику без проникновения. Ему не хотелось окончательно убедиться в том, что эта девушка должна принадлежать ему, ведь он не только вольный брат, но и золотой, воин-монах, и оба этих статуса предписывают не иметь ничего своего, не иметь привязанностей, кроме как к долгу, ничего для себя лично не хотеть. Да как же теперь не хотеть? Её, эту самую, прилипчивую и визжащую. И как приятно плотно смыкать ладонью её визг в постели, вызванный не яростью или негодованием, а оргазмом. Хотя, когда она попыталась перед этим опять возмущаться на какую-то тему (а возмущалась она почти постоянно, был бы повод), Сандо тоже просто закрыл ей рот ладонью, и это сработало. Николь притихла и заговорила спокойнее и о другом.

- Тебе очень трудно меня терпеть? – шёпотом спросила в темноте китаянка, пока он смотрел в потолок.

- Сначала было немного, а теперь я бы даже не сказал, что я что-то терплю. Я понял, что ты такая, и смотрю на все твои эмоциональные всплески без напряжения. Кто-то весёлый, кто-то тихий, кто-то любопытный, кто-то безразличный, ты излишне нервная, почему меня должно это бесить?

- А меня постоянно всё бесит, буквально всё!

- Особенно я, я в курсе.