Империя. Цинхай (СИ)

Джин огляделся, оставшись один и, не найдя Дами с Энди, посмотрев на смеющуюся в компании Фэй Викторию, предпочёл пойти в комнату и отоспаться. Протиснувшись через свору эдисоновских вояк, он вышел в большой зал, где ещё бродил кто-то из гостей, заночевавших в особняке, или слуг, прибиравших недопитое и недоеденное. Удалялась, по мере его движения прочь, музыка. На пороге спальни, сняв пиджак и войдя, он отбросил его на кресло, но раздался шорох. Не помня, чтобы носил с собой какие-либо бумаги, Джин поднял пиджак обратно и наспех ощупал. В кармане обнаружилась записка, которой в начале вечера не было. Но когда именно она сюда попала? Опять шутки Сандо? Развернув тонкую ленту бумаги, Джин прочёл незнакомый почерк: «В Синьцзяне ты будешь не один. Не тревожься и приезжай. Там познакомимся». И ниже приписка «по прочтению уничтожить», а возле неё от руки исполненный черными чернилами тигр, печать Тигриного лога, знамя золотых. Золотых! Ошарашенный, Джин опустился на кресло. Здесь, кроме них с Сандо, есть ещё золотые? В самом Синьцзяне?! Или это ловушка? Как понимать эту записку? Его кто-то проверяет? Как бы то ни было, он не может сжечь её, пока не покажет Сандо. Но где того носит?

Приободренный и взволнованный невидимым присутствием кого-то своего, или, возможно, врага, который его разоблачил, Джин никак не мог найти себе места. Не спалось, хотя он и шёл сюда, чтобы забыться сном поглубже. Но разве теперь до этого? В дверь постучали, и Джин чуть не подпрыгнул от резкого звука. Спросить, кто там? Нет, это будет глупо, если он продемонстрирует трусость. Но, на всякий случай, положив руку на пистолет, заткнутый на спине за пояс, мужчина открыл. В коридоре стоял Уоллес Хо.

- Вас зовёт господин Энди, - огорошил он. Джин непонимающе свёл брови, убирая руку из-за спины.

- Но он же сам отпустил нас…

- Не в этом дело. Вы же стоматолог?

- Да, это так.

- У госпожи разболелся зуб, пожалуйста, не могли бы вы посмотреть? – «Святые бодхисаттвы, Дами, что ты ещё придумала?» - вздохнул про себя Джин.

- Одну минуту, - прикрыв дверь, он накинул пиджак обратно и, повертев записку, засунул её под резинку трусов для верности, после чего пошёл следом за Уоллесом.

До этого вечера, до того, как услышала о помолвке, Дами ещё искала всему оправдания, не совсем искренние и равноправные, но всё-таки она была склонна видеть и свою вину, признавать её. Но всё изменилось. Эти презрительные глаза Цянь, с видом победительницы державшейся рядом с Джином… эти кольца, это веселье! И это заявление о скорой свадьбе! Вокруг словно вился заговор, против неё, без неё, скрытно. Джин согласился не просто на интрижку, а на брак! Законный брак с дочерью Дзи-си! Он же не думает, что этому будет легко дать обратный ход? Или он и не собирается? Он играл с ней, с Дами, притворялся, но у него были другие цели, он хотел сесть повыше, и когда сестра Квон Джиёна оказалась занятой, то переключился на другую значительную фигуру. Изменник, интриган! Он ничего не сделал, чтобы они могли остаться вместе, трус! Дами покрывала его голову всеми оскорблениями, чувствуя себя растоптанной. Ей хотелось ответить чем-то столь же болезненным, но как? Убеждая себя, что Джин не достоин никаких шагов с её стороны, она с мучительной скованностью укладывалась в супружескую постель. Энди одновременно стал чужим и родным до крайности. Из-за него начала рушиться её любовь, из-за этого брака по расчёту, но кто, кроме него, теперь у неё оставался? Брат далеко, ребёнок ещё не родился. Муж, только законный муж. Разве Энди бы позволил себе быть любовником? Разве он согласился бы делить жену с кем-то другим? Никогда! Он бы не стерпел, он бы наказал, убил, уничтожил! Энди – вот мужчина, уговаривала себя Дами, и даже охотно верила в то, что именно такой, властный, умеющий повелевать, приносить жертвы ради любимой, и нужен ей, был нужен с самого начала, а не Джин, чей-то прихвостень, какого-то там Хосока, который и сам тип ещё тот, не сумевший разобраться со скромным обручением и устроивший из этого Вселенскую драму. Тьфу! Золотые! Одно название. Дами поняла, что хочет высказать Джину и, уже почти раздевшись, схватилась за щёку и проныла.

Джин вошёл в супружеские покои и нашёл там обеспокоенного Энди в богатом халате, указывающего на сидевшую на кровати, ещё в платье, скуксившуюся молодую жену.

- Ты извини, что опять побеспокоили, - по-человечески, и как-то по-новому вежливо подступился господин Лау. – Ты же дантист? Посмотри, будь добр, что за беда такая.

Джин подошёл к Дами, но та даже не подняла лица, стиснув челюсти и сгоняя к переносице морщины. Он задрал свою голову к потолку, оценив люстру.

- Освещение тут не очень, в ванной есть подсветка у зеркала? – делая вид, что ни разу не был в этой ванне, спросил мужа любовник.

- Да, конечно, - кивнул Энди.

- С вашего позволения, я посмотрю там? – подождал разрешения Джин и, когда оно было получено, пригласил Дами пройти в уборную.

Оказавшись наедине через несколько секунд, за неплотно прикрытой дверью, они воззрились друг на друга с любовью сквозь ненависть.