Империя. Цинхай (СИ)

Сандо тронулся с места и, надвигаясь на Николь, плавно, но очень твердо подошёл к ней впритык, но даже тогда не остановился. Будто её не было у стола, он словно хотел встать на её место, разве что не наступив ей на ноги. Вмазанная им спиной к столу сзади себя, девушка задохнулась от груди, которая затмила ей свет и уперлась прямо в лицо, так что пришлось откинуть голову назад. Сандо безмятежно протянул руку за банкой с молотым кофе и достал его, отступив на какие-то десять сантиметров, только для того, чтобы сунуть кофе в руку Николь. Она судорожно ухватилась за неё, онемевшая, глазевшая на наёмника. Он был так близко и так бессмысленно около, что от желания получить поцелуй скрежетали зубы. У неё задергалась какая-то мышца пресса от напряжения. Кофейного цвета кожа Сандо пришлась бы ей по вкусу сейчас лучше. Можно даже не сыпать сахар, она оближет это так, до дна, пока не появится кофейная гуща. Сглотнув, девушка почувствовала, как по ложбинке позвоночника стекает капля пота. Опустив глаза к банке, она придумывала, что бы сказать ему, чтобы расшевелить, заставить заинтересоваться ею, привлечь к себе, влюбить, черт возьми, хотя бы возбудить так, чтобы он – он сам – на неё накинулся, прижав где-нибудь не для того, чтобы поиздеваться, а чтобы утолить свой пыл.

- Я хотела не тот сорт кофе, - сунула она ему банку обратно. – Достань другую, - подняла она глаза выше. Губы Сандо косо поползли в бок, образовывая коварно-ироничную ухмылку. Продолжить эту игру в межстрочное содержание? Если бы она сказала прямо «облапай меня» или «прижмись ко мне сильнее», было бы ему так же интересно? Мужчина поднял одну руку, чтобы поставить банку на место, а другую, чтобы достать следующую. Плечи развернулись во всю ширину, накрыв Николь плотным ставнем от окна, что осталось за спиной Сандо. Привстав на цыпочки, она не выдержала и впилась губами в его шею, дразнившую её слишком смело. Николь впилась так, что позавидовали бы вурдалаки. Если бы не выдержка воина, тот вскрикнул бы, потому что девушка даже прикусила кожу. Но Сандо, поставив второй сорт кофе на стол рядом с напавшей на него, схватил её за плечи и отвел от себя. Николь стоило моральных усилий не обвить его руками и не прижаться обратно. Наёмник тронул влажный след на шее и посмотрел на пальцы, убеждаясь, что прикусили не до крови. Николь с разочарованием заметила, что не осталось и скромного засоса. Совершено не чувствительная дубленая кожа! Животное, а не мужчина!

- Ты никак не передумаешь насчет секса со мной? – стойко полюбопытствовал Сандо.

- Ты всё равно меня захочешь, рано или поздно, - скорее горько, чем уверенно заявила Николь. – И придёшь сам, и просить будешь, а я не дам!

- А ты и так не дашь, поэтому я и не ведусь, - подавил зевок Сандо, показывая, что намерен уйти.

- Кто тебе сказал?! – удивилась Николь, схватив его за запястье.

- А что, это не так? Тогда расстегивай брюки.

- Что?! Прямо здесь? – посмотрела на обе двери справа и слева девушка. – Тут люди ходят! – Сандо ловко расстегнул пряжку ремня, в два движения, и взялся за ширинку.

- И что? Ты боишься? Стесняешься? Я даю тебе три секунды на размышления, а потом застегиваю штаны обратно.

- Сандо! – в панике стреляла зрачками Николь, силясь угадать, сколько серьёзности в его намерениях и каков процент вероятности того, что вот-вот кто-нибудь войдёт? Она трусливо взялась за пуговицу своих брюк, выведя её из дырочки. – Давай отойдём куда-нибудь…

- Раз, - Сандо опустил молнию вниз, и показались темно-серые боксеры. Девушке померещилось, что они не совсем ровные. Неужели он… возбужден? – Два…

- Сандо, пожалуйста! Пошли в спальню, на сеновал, в подвал, на чердак, но не здесь же?!

- Три. – Наёмник вжикнул молнией обратно и стал медленнее, чем расстегивал, застегивать ремень. – Всё, ты отказалась, не говори потом, что я не хотел.

- Это нечестно! – взвизгнула разочаровано Николь, пытаясь осознать, что потеряла, и потеряла ли? Что-то она точно сохранила, если её действительно собирались отодрать на этом столе. Отодрать на столе… ноги стали подкашиваться, и она вновь была готова бросаться на Сандо с объятьями и своей страстью. Он аккуратно, как шапочку маленькому ребенку одевает мама, застегнул её бесстыдно высунувшуюся из отверстия пуговицу и пригладил грубыми мозолистыми пальцами, чью железную хватку в полную силу ощущали на себе те, для кого это было последнее ощущение перед смертью. Никто из тех, кто видел, на что способен этот человек, убивавший на заказ жестоко и беспощадно, не узнал бы его с этим жестом невинной заботы о чести и целомудрии девушки.

- Прости, Николь, я сделал всё, что мог, - нахмурил сурово брови Сандо и, когда она поняла, что это было очередное издевательство, которое случилось только потому, что было обречено на провал секса, ведь он знал, что она не разденется среди бела дня в проходимом месте, ударила его со всей силы по плечу, зарычав. Ему это было, что укус москита. Сандо засмеялся.