Империя. Цинхай (СИ)

Джину казалось, что он сошёл с ума от счастья. Он не мог поверить в то, что это случается, что это случилось. С ним его любимая девушка, его женщина, она отдаётся ему так открыто, с упоением, так полно и до конца, что он боится не додать чего-то, поэтому вкладывает всю силу своей любви в каждое касание, в каждый поцелуй. Он прошёлся губами по каждому сантиметру Дами, от круглых пяточек до затылка, источавшего аромат волос, впитавших в себя розовое и миндальное масла, он прижимал её к себе, голую, прохладную, мягкую, пока она не разогрелась под ним, от его вторжений, следовавших одно за другим. Джин не помнил, когда столько раз за ночь он способен был любить женщину? Он кончил в неё пять раз, и если бы не то, что утром им нужно было быть бодрыми и не оставляющими свидетельств и подозрений, он продолжил бы и в шестой раз. Но близился час временного расставания, и Дами, чтобы поспать хоть часок, прижалась к нему, к его груди, совсем как маленький котенок, спрятав носик возле его сердца. Джин не смог уснуть. Он гладил её волосы, пытаясь осознать, что это свершилось, что Дами принадлежит ему, что они вместе. Не хотелось и думать о том, как после этого будет делить её с другим? Теперь, когда он знает, какая она в постели, как вздрагивает её живот, втягиваясь, когда он трогает чувствительные места, как она несколько раз облизывает нижнюю губу, когда он посасывает её грудь, как она прогибается, если поцеловать её чуть ниже шеи, сзади. А эти глаза, которые горят, как Туманность Андромеды, миллионами огней с огромным светом посередине, когда внутри неё разливается его семя и она сжимает его бедра своими, впихивая его в себя до основания! Нет, невозможно будет долго это терпеть, разлуку и ночи Дами с Энди. Джин хотел бы остановить время и замереть в этом состоянии, обнаженном, удовлетворенном, блаженном.

Он лежал и вспоминал, как они с ней когда-то в самолёте спорили о детях. Она отказывалась иметь с ним что-либо общее, тем более потомство, а он был уже тогда настроен решительно. Теперь уже всё равно, после того, как они переспали, чей ребенок может родиться у Дами. Кто бы ни стал отцом, он или Энди, Джин всегда будет считать его своим. Представляя, как они могли бы счастливо жить в Сеуле, двое и малыш, Джин ненавидел китайскую мафию, Китай, политические игры, заговоры, Дракона, Сингапур и всё, что не давало им быть свободными. Быть вместе.

Посмотрев на время, Джин увидел, что уже почти семь часов. Ему нужно успеть выскользнуть, чтобы вернуться, якобы поспавшим, на дневное дежурство. Поцелуями разбудив Дами, он хотел начать одеваться, но она, в полудреме, приникла к нему, тершаяся о плечо.

- Ещё чуть-чуть…

- Мой милый котёнок, - поцеловал он её ещё раз в висок. – Некогда. Ты должна вставать.

- Ты ведь придёшь этой ночью? – пробормотала она, с трудом приподнимаясь. – Энди ещё не будет.

- Конечно приду, - помог он ей выбраться из-под одеяла, чтобы она не споткнулась, вставая на пол. Дами потерла глаза, осматриваясь. Почесав лоб, она обернулась к Джину, сидевшему у неё за спиной.

- Джин… это не было механическим действием, - прошептала она, краснея, хотя этого не было видно в темноте. – Это было самым прекрасным, что я испытывала… Сначала ты научил меня, что такое любовь внутри. Сейчас я, благодаря тебе, знаю, какая любовь бывает, когда вырывается наружу.

========== Интриганы ==========

Николас привык вставать очень рано, ещё с тех пор, как вступил в братство вольных наёмников на Утёсе богов, затерянном и труднодоступном гнездовье людей в горах Тибета. Чувствуя рассвет подсознанием, он поднимался с первыми лучами солнца, тренировал своё тело, а потом уже позволял себе завтракать. Перекусив, Николас вернулся в спальню, чтобы отдохнуть с полчаса перед дневной разминкой. Если потерять хоть день, растрачивать время попусту, то не станешь непобедимым воином. Руки, плечи, ноги и каждая жила, мышца должны знать наизусть движения, приёмы, ловкие и быстрые, как змеиные прыжки.

Уединение нарушилось появлением его сестры. Николь тихо вошла в спальню и, скинув возле порога сандалии, забралась на широкую кровать, посередине которой разлёгся её брат. Без слов прильнув к нему, так обычно и просто, что выдавало регулярность подобного поведения, девушка обняла его, положив голову ему на плечо и соблюдая молчание некоторое время. Несмотря на крепкую любовь, связывающую их, на безумную привязанность, которую сестра испытывала к брату, она никогда не знала, о чем он может думать. Он был слишком далек не только от неё, но и ото всех. Николас в её глазах был абсолютно идеальным, потому что был совершенно самодостаточным. Ей хотелось бы быть такой же, но у неё не хватало силы характера и терпения. Она всегда была зависима от кого-нибудь, увлекалась кем-то, страдала по кому-то, хотела кого-то. Чего хотел Николас? Иногда казалось, что вообще ничего. Как и этот проклятый разбойник Сандо.