Империя туч

Кийоко выпросила у капитана пропуск и показала Хибики подземные металлургические заводы Горной Верфи. Свет ее глаз тогда заслоняли смолистые стекла очков-консервов. Половина долины была перекопана и вновь засыпана. Массовая плавка tetsu tamasi, металла, более легкого, чем воздух, требует нового типа доменных печей, перевернутых вверх ногами. В которых лава жар-руды не стекает вниз, но рвется ввысь, точно так же легче воздуха перед остыванием. Она прожигает все созданные человеком крыши и покрытия. Кайтакуси пришлось вначале вкопаться под скальные плиты горного массива, и вот там, в пяти сотнях футов под дном долины, построить, в соответствии с парижскими манускриптами профессора Гейста конвертеры для выплавки Железа Духа. Вспотевший в слишком толстом мундире кадета, в черных очках-консервах, с открытым ртом, Хибики наблюдал за усилиями обожженных тысячами искр металлургов, металлургов – охотников на бабочек, которые длинными палками с черпаками, похожими на сачки для бабочек, нагоняют и выхватывают из воздуха раскаленный tetsu tamasi. Только что выплавленное Железо Духа плывет в быстрых и закрученных потоках, извиваясь над лохматыми головами рабочих-айнов, словно стая китайских драконов. Различное содержание углерода в смеси и различные загрязнения руды придают ей различный удельный вес. Быть может, это и вправду можно прочитать по вращению Неустойчивого Меча – раз фень-шуй позволяет рассчитать успешность архитектуры. Ни металлург, доставленный из Страны, Которой Нет, ни пятеро нихонских инженеров-металлургов еще не открыли тайны чистой выплавки tetsu tamasi. Каждый выпуск металла из печи, это горячечная охота на змеища вулканического огня под потолком промышленной пещеры, в залпах стрй воды, выстреливающих из насосов внутреннего сгорания, в синеве электрических дуг, в ритм военных команд, выкрикиваемых через жестяные мегафоны. Туда не впускают никого, кто не имеет соответствующей подготовки, поскольку tetsu tamasi, выпущенное в виде капель или потока с сажей или иным загрязнением, увеличивает свой удельный вес и тогда скапывает людям на головы, толстыми жилами яда Солнца. Прежде чем был введен приказ защиты глаз, Железо Духа ослепило более дюжины человек. Одному охотнику, переквалифицированному в металлурги, прожгло шапку, волосы, кожу, череп и влилось в мозг. Капитан Томоэ наверняка выписал пропуск для Хибики не по по порыву доброты сердца, но из злости: а пускай придурок сгорит!

Кийоко выбрасывает хлопья золотой кожуры плодов микан в мясистый водоворот туч.

"Ки! Йо! Ко!". "Хи! Би! Ки!". Тишина. Белизна. Горы.

Они взаимно поглядывают друг на друга, краем глаза. Подглядывают – за самим собой, за самой собой в чужом взгляде. Так вот оно как на меня глядит! Вот оно как!

Радостное восхищение маленькой Кийоко в изумлении чудесами мира – и то же самое радостное восхищение большой Кийоко в изумлении чудом самой себя.

Они сидят и бросают камешки в Море Туч. Сидят и бросаются словами.

Хибики разворачивает и сворачивает бумагу от фруктов. У него пальцы флейтиста. "А вещи малые, ради красоты и удовольствия, не для войны – пробовали?". "Меньшие, чем мечи?".

Хибики показывает ей оригами-лампион. Хибики показывает ей оригами-котацу. Показывает ей оригами-цветок.

Ункаи высится и расплывается.

"Послезавтра я обязан возвратиться". "Сколько? Одиннадцать лет назад? Я так заблудилась в тучах, что до сих пор не вернулась". "Я должен прыгнуть?". "Прыгни, прыгни".

Ункаи рушится и выглаживается.

Краем глаза. Подглядывая. Так вот оно как! И мгновение озорства, без причины, без цели.

Так высоко под хребтом перевала, что почти что уже на другой стороне – на якоре дикое сердце стали. Кийоко успела позабыть о нем. Спускаясь по более высокой тропе, не залитой ункаи, они свернули в углубление под очень крутым склоном и рядами старых криптомерий, но и там дрожит, дергается, колышется на своих цепных якорях неуклюжий лом от первых абортов металлургии небес.

"Поначалу мы пробовали сами, без гайкокудзинов. Только и того, что господин Во Ку Кий передал в бумагах. И погляди. Все плавки неконтролируемые, разорванные печи, железо, кованое на ветру". Они стоят, задрав головы, в шуме сырой зелени, под массивной глыбой ржавеющих поражений науки. Человечек, человечек.

Если бы у вулканов были печени, почки, легкие, сосуды, сердца.

Это ни для чего не служит. Никакой пользы. Не знает никакого "зачем". Ужасное и красивое.

Стальное мясо стихии муга.

Кийоко карабкается по корням, камням, цепям. Вытягивает руку. Белые ленточки, связывающие рукав кимоно Неба, цепляются за ветку, рукав проглатывает ветер, надувает его.

Хибико затаил дыхание. Кийоко сейчас поднимается в воздух.

Темная от туши ладонь девушки ласкает шершавый панцирь.

Если бы у вулканов имелись алтари.

Тишина. Белый, зеленый, черный цвета. Горы.

На ведущей вниз тропе они разминаются с Эзавом. Тот направляется в Обсерваторию Вербы для чтения звезд; Эзав посещает курсы первых навигаторов Неба.

Разминувшись, они глядят через левое плечо.