Империя включает форсаж

Тот отодвинулся от меня на пару метров, побеседовал в микрофон с кем-то, потом придвинулся обратно и коротко бросил «Пошли». Пришлось пройти в самый конец зала, туда, где был самый длинный прилавок с напитками и едой, дверь рядом со стойкой оказалась, без надписей.

— Ты кто такой? — с порога рявкнул начальник, приземистый и широкий в плечах коротышка.

— Серж меня зовут, — ответил я, — Серж Сорокалет.

— Что-то знакомое, — задумался он, — артист что ли?

— В некотором роде, — отвечал я, — работаю на Уорнер Бразерс.

— Ладно, сейчас не об этом — что сказать-то хотел?

— У вас в туалете, в том, который рядом с 13-м карточным столом, лежит труп мужчины.

Начальник сразу подпрыгнул и кинулся к выходу.

— Иди за мной, покажешь, — сказал он на ходу.

Пошёл за ним, чо… сзади ещё двое охранников пристроились. В сортире всё было ровно так же, как и десять минут назад, когда я вышел отсюда — ботинок под дверью дальней кабинки, а за дверью Ник, привалившийся к стеночке без малейших признаков жизни.

— Так, — сразу начал делать распоряжения босс, — ты вызываешь скорую помощь (первому охраннику), ты звонишь копам (второму охраннику). А ты стоишь возле того умывальника и никуда не дёргаешься (это уже мне). И чтоб ни звука в зале. А я пока поговорю с хозяином.

И он отошёл в дальний угол сортира. Первыми прибыли полицейские — чтобы оформить происшествие и всё сфоткать, у них четверть часа ушло. А следом и врачи пожаловали, констатировали смерть, положили Ника на каталку, накрыли простынкой и увезли к служебному лифту. Всё прошло тихо, почти никто в зале не обратил особого внимания на это дело, а тем, кто обратил, говорили, что одному посетителю плохо стало, вот его и повезли в больницу.

А тем временем специально обученные люди уже, видимо, просмотрели записи с камер и доложили боссу, что я не один тут был, а с Инной, и что мы тесно общались с покойным. Так что взяли за шкирку и Инну — нас двоих завели в служебное какое-то помещение, где был стол и несколько стульев, обыскали нас (ну то есть меня, а Инну обыскала женщина-коп) и начали снимать показания.

— В каких отношениях вы состояли с потерпевшим? — сразу задал вопрос старший коп, представившийся сержантом Риксом.

— Ни в каких, — потянул я одеяло на себя. — Познакомились полчаса назад в этом зале, он перед этим обчистил нас в покер на пару тыщ баксов, после этого мы выпили вместе и поговорили за жизнь.

— О чём вы говорили?

— Да ни о чём особенном, о везении в картах да о том, кто где работает…

— И где же работал этот Ник?

— Продавал Тойоты в автосалоне… ну то есть это он нам так сказал, а на самом деле может и не Тойоты, может и не в автосалоне…

— Ссоры никакой между вами не возникло?

— Да вы посмотрите записи с камер, не было у нас никаких ссор. Поговорили за бутылкой виски, а потом пошли в блэк-джек играть, а потом он сказал, что выйдет покурить — вот и всё, что между нами было. Вы бы отпустили мою супругу-то, — попросил я.

— А что такое? — поинтересовался коп.

— Дочь у нас в игровой комнате сидит, пора бы её, наверно забрать…

Пацан сказал — пацан сделал (конец января 1986 года, Сан-Квентин)

Джимми оказался настоящим пацаном с Автозавода, слово его оказалось твёрже синтетического алмаза — сказал, что смертную казнь мне поменяют на двадцатник, ровно через неделю (ну да, в тот самый день, когда должна была случиться авария на Канаверале) и заменили. С утра набежали взволнованные работники американской юстиции в количестве трёх штук, зачитали мне постановление Верховного суда, в коем учитывались мои заслуги перед государством и его должностными лицами, дали подписать две писульки. А следом, ну не буквально, а через часик где-то, оба двое моих любимых надзирателя в лице Пита и Джека вывели меня из клетки, наручники при этом не надели, и повели в другое крыло. Я еле успел проститься с душевными соседями Чарли и Вилли.

— Ты в рубашке родился, бро, — весело втирал мне по дороге Джек, он более разговорчивый был, — сколько лет здесь работаю, а из камеры смертников в блок Си первый раз кого-то перевожу.

— Наверно в рубашке, — отвечал ему я, — накрайняк в футболке, я тогда ещё маленький был, таких деталей не запомнил.

Оба охранника заржали. Идти тут было, не сказать, чтоб далеко, так что очень скоро меня доставили прямиком к камере номер 13 в блоке Си, она на втором этаже была.

— Специально для тебя подобрали, — подколол меня Пит, — счастливая камера.

— Если вы про номер, парни, то угадали — мне с этим числом всю дорогу везло.

— Да при чём тут номер, — озадаченно отвечал Пит, — просто в этой камере за последние двадцать лет никого не убили и никто из неё не самоубился, вот и всё.

— А в других камерах, выходит, самоубивались? — решил уточнить я.

— Там всякое бывало — заходи, бро, чувствуй себя, как дома, — и они оба загоготали на весь блок Си.

И первое же, что я увидел в этой камере на четыре персоны, был Большой, друзья мои, Бонни, гроза и ужас всего, друзья мои, Сан-Квентина…