Империя зла

— Революция была лишь очередным государственным переворотом. Прежняя власть не могла больше управлять страной. Твой отец и его друзья были молоды, чуть старше нас нынешних. Военные их поддержали и… Кое-где на местах вспыхнули восстания, усилился сепаратизм. Если бы они чуть помедлили, то потеряли бы страну. Они решили, что усмирить несогласных ядерной плеткой — единственный выход. — Он замолчал, заметив, что сынок министра не слушает, смотрит по сторонам.

— Выход — это хорошо, плетка тоже… Где моя одежда?

— Выкинул. Ее неоднократно продырявили, залили кровью, и она попахивала. Кстати, как тебе поездка в мусоровозе? Понравилось? Лучше, чем в лимузине отца?

Заскрежетав зубами, юный союзник сжал кулаки:

— Исключительно из любопытства — твой бред имеет свое очарование — спрошу: а как же приграничные области соседних государств? Там все должно быть заражено…

— Верно мыслишь, Маршал. Соседи оставили эти территории. Боятся там жить. И правильно делают.

Доковыляв до большого шкафа цвета яичного желтка, Маршал, чуть помедлив, открыл его и зарылся с головой в шмотье. Вынырнув оттуда, он снисходительно посмотрел на Тарсуса и покачал головой:

— Неужели ты не понимаешь, что все это — бред? Этого просто не может быть!

Едва не подавившись иммуностимуляторами и разноцветными мультивитаминами, конфискованными из аптечного ящика в ванной, Тарсус неожиданно для себя вспылил:

— Да что ты знаешь вообще?! Ты бывал за пределами Москвы?!

Маршал натянул на себя футболку размера на три больше, чем надо.

— Конечно. В отличие от тех, кто торчит безвылазно в подземелье, мы каждый год отдыхаем в Крыму.

— Где-где?! От полуострова мало что осталось, его основательно отутюжили водородными бомбами.

— Ерунда. Я ж тебе говорю: мы каждый год отдыхаем в Крыму.

— Как называется местность на побережье?

Глупый союзник пожал плечами:

— Крым.

— Ну-ну. — Тарсус скрестил руки на груди.

— Мы летим туда на самолете. Потом нас везут в автобусе.

— Что за окном?

— В автобусе нет окон, он бронированный. Крым — это ведь самая южная часть Союза, там могут быть шпионы… Пляж, пальмы, попугаи… Пляж огорожен бетонным забором, на вышках киборги. Там отлично. Мы даже плавали с отцом на катере к коралловому рифу, ловили барракуд… Ну, как все, кто отдыхает в Крыму. — Маршал натянул брюки, застегнул их и, убедившись, что они спадают, нырнул обратно в шкаф — в поисках ремня, надо понимать. — Да что я на тебя время вообще трачу? Доказываю что-то. Вот сейчас оденусь и…

К нему подбежала собака Сидоровичей — модель «йоркширский терьер», миниатюрный робот, обладающий солидным набором поведенческих реакций. Встав на задние лапы, терьер звонко залаял. Маршал наклонился, чтобы погладить робопса.

В этот момент на коммуникатор пришло новое сообщение.

— Вся твоя жизнь, Маршал, — иллюзия. Суррогат вроде этой четвероногой игрушки. — Тарсус вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Дядюшке расскажешь, — послышалось в ответ. — И это… тут пожрать вообще есть?

— Холодильник на кухне, — уклончиво ответил Тарсус. — Но вообще-то ранения в живот рекомендуется получать на голодный желудок. Диета — это всегда полезно.

* * *

Обугленный кончик сигареты вроде разгоряченного лона невесты, которая в первый и в последний раз теряет девственность и лишается жизни, отдавая себя целиком, сгорая дотла. А дым — это полупрозрачный шлейф свадебного платья, приподнятый так, чтобы обнажить заветные прелести…. Чего только в голову не придет, когда не хочешь делать то, что должен.

Новый приказ — четкий и лаконичный, будто ничего из ряда вон и ты не упустил мальчишку, едва не угробившего дочь Босса и сумевшего уйти от охраны, инсценировав падения с небоскреба. Никаких угроз, министр сама вежливость. Странно. Не в его стиле. Ему бы орать, брызгая слюной и поминая матерей своих подчиненных, и особенно твою, а тут — исключительно по существу: «В связи с несоответствием занимаемой должности».

Ты затянулся. От дыма першило в горле, едва не закашлялся. Затушил сигарету о пепельницу. Потянулся за следующей «новобрачной» — передумал, пусть поживет пока, побудет в пачке.

В просторной подсобке, одной из многих в бункере, было шумно, нервно и влажно. Грязно-белые пластиковые стулья стояли вдоль стен, покрытых прочной керамической плиткой — голубенькой, кое-где треснувшей. Сторонний наблюдатель вряд ли заметил бы пяток сливов, притаившихся среди плиточной мозаики на полу. Здесь, в подсобке, собралась вся смена личной СБ министра, участвовавшая в последних событиях. Не было только начальника охраны, который отбыл на аудиенцию к Боссу и все никак не возвращался, а судя по полученному приказу, и не вернется уже.

Бойцы сняли бронежилеты, кое-кто закатал рукава рубах, демонстрируя волосатые предплечья, покрытые татуировками.