Империус (ЛП)

- С другой стороны… - проговорил Грюм вовсе не так безэмоционально. – Если не сдашься, я пробью дыру в твоих хлипких чарах и на практике узнаю, сколькими способами можно спустить шкуру с крысы. И, зубы преисподней, парень, это будет приятно!

- Вы не можете войти, - совсем уже писклявым голоском отозвался Петтигрю. – Убирайтесь!

Как следует врезать Петтигрю в челюсть – вот тебе и приятная мысль…

- Ты не в том положении, чтобы требовать! – заявила Тонкс, подходя ближе к коллегам. – Давай же, Симона, сдавайся. Тебе не…

- У меня Римус Люпин!

Ей показалось, что ее ударили – сильнейший ответ на удар, который она планировала направить на Петтигрю. Желудок словно бы сжался в тугой комок, кровь застыла в венах. Нет. Нет, пожалуйста, он не мог…

- У меня Римус! – пронзительно прокричал Питер. – Он здесь, со мной! Он мой узник! – Он захихикал, и Тонкс затошнило от этого горького и жалкого звука. – Если хоть кто-то войдет в эту дверь, я убью его! Вы меня слышите? – Теперь его голос звучал истерично, отчаянно. – Переступите порог, и Римус Люпин мертв!

========== Глава 44. Судный день (часть 2). ==========

Римус Люпин мертв!

Слова отдавались эхом в его голове и словно бы доносились из какого-то далекого мира, но казались абсолютно правдивыми. Он помнил прыжок, удар, кровь и боль, а также размытый силуэт старого школьного друга, стоящего над ним – он не мог разглядеть ни его глаз, ни выражения на лице.

А затем темнота. Абсолютная темнота.

Но здесь он был не один. Лица преследовали его – картинки из прошлого и настоящего кружили в обжигающем холоде. Лицо Лили – белое и безжизненное, покрытый кровью бледный Джеймс, удивленный Сириус, которого поглощала трепещущая вуаль; он снова находился в Отделе Тайн, и там была Тонкс – ох Мерлин, Тонкс, побежденная, покрытая ранами лежала на полу, словно тряпичная кукла, у подножья большой лестницы.

«Я мертв. Мы все мертвы. Все умираем, все падаем, все мертвы.

Мне так холодно. Так холодно…»

- Энервате.

Пришла боль.

Она затопила его тело, обожгла его плоть и кости. Казалось, кожа вопила от боли, кровь ревела, а голова кружилась от тошнотворной потери ориентации. Его веки задрожали, и он разглядел какой-то свет и тени, движущиеся цветные пятна, но ему никак не удавалось сфокусировать взгляд – он не мог думать, не мог найти сил, чтобы подняться, тогда как сокрушительные волны боли накатывали одна за другой. Постепенно к нему вернулось осознание своего тела – своего человеческого тела, и на мгновение он удивился: «Разве я был таким раньше?» Его шерсть, клыки – их больше не было, не было ничего, а затем агония тела и ледяной холод разума вновь сделали осознанное мышление невозможным.

Наконец сжигающий его огонь начал спадать. Голос – тот же голос, что подверг его таким мучениям – теперь ослаблял их, бормотал заклинания и накладывал чары на его распростертое без сил тело. Боль утихла, и сознание медленно вернулось к нему. Да, это было полнолуние, он был оборотнем, но теперь он снова вернулся в тело человека, а значит, луна зашла, и его обратная трансформация произошла, пока он находился без сознания. Он устал, он так устал; одолевающая его слабость после трансформации ничуть не уменьшилась из-за того, что он не помнил, как это произошло. Он ощущал болезненную пульсацию в конечностях – последствие падения (да, он упал!), его падения и жесткого приземления с Дольфом. А затем… А затем…

Питер.

Он резко открыл глаза.

Склонившись над ним – все еще немного нечеткий – стоял Питер Петтигрю. Он бледно и вымученно улыбнулся.

- Привет, Римус, - мягко поприветствовал он. – Добро пожаловать назад.

- Питер, - хрипло проговорил Римус. Он попытался подняться, хоть немного оторваться от пола, но его тело – пострадавшее из-за падения и лишенное сил из-за трансформации из волка в человека – только слегка шевельнулось. Охнув от пронзившей его при этом движении боли, Римус ощутил, как руки Питера (одна теплая, другая – холодная, словно бы металлическая) осторожно обхватили его плечи, подняли в сидячее положение и прислонили спиной к стене; Римус заметил, что укутан в темную мантию. Когда же он, с подозрением прищурившись, посмотрел на Питера, без слов задавая вопрос, тот снова неуверенно улыбнулся и слегка пожал плечами.

- Я знаю, в каком ты бываешь состоянии после сложной трансформации, - проговорил он, и в тоне его голоса слышались искренность и нервозность. Его человеческая рука заметно дрожала, а глазки бегали между Римусом и стеной позади него. – Только к середине утра ты мог сидеть самостоятельно, и то только если Помфри не видела.

Просыпание в Визжащей хижине в окружении кровавых пятен, его бледные друзья, глядящие на его измученное тело в больничном крыле, страх и отвращение, без труда читаемые в их взглядах, несмотря на попытки это скрыть…

Так холодно.

Нет, довольно!

Дементоры. Где-то рядом дементоры. Холод и болезненные воспоминания – теперь все это обрело смысл. Римус глубоко вздохнул. Как будто ему и без того не хватало забот…