Империус (СИ)

— О, и всегда пожалуйста, Грейнджер, обращайся в любое время, если понадобится, — вдруг усмехнулся Малфой и, видя её непонимающий взгляд, пояснил: — Спасти там от нежеланного поклонника или ещё что. Для тебя — доступен в любое время.

Презрительно фыркнув — спаситель, блин, нашёлся, — Гермиона запретила себе думать о произошедшем, а особенно о том, что физиологическая реакция Малфоя, как процесс фактически непроизвольный, не могла быть вызвана наложенным Империусом.

Обойдя его на максимально возможном расстоянии — насколько вообще позволяла теснота приютившего их закутка, — она снова выглянула между драпировок и принялась осматриваться. Маклаггена поблизости не наблюдалось, и Гермиона воспользовалась этим, чтобы на полной скорости рвануть к выходу. Прощаться с Малфоем или, того хуже, действительно благодарить его за «помощь» она посчитала излишним.

С такой скоростью по Хогвартсу Гермиона не передвигалась никогда прежде: до гостиной, которая встретила её привычным успокаивающим уютом, она добралась в рекордные сроки.

Негромкое потрескивание дров в каминах сливалось с тихим гулом разговоров немногих засидевшихся допоздна старшекурсников, в числе которых были и Рон с Лавандой, но впервые с того момента, как они начали встречаться, Гермиона совершенно ничего не испытала при виде их сплетённых в яростном объятии тел. Даже хорошо, что они ни на что не реагировали: ей не придётся объяснять, почему она вернулась с вечеринки одна и раньше всех остальных.

Зубная паста была слишком сладкой на вкус, а отражение в зеркале — растерзанным, взволнованным, запутавшимся и смертельно усталым. Чужим.

Гермиона отчётливо поняла, что заснуть у неё сегодня не выйдет. И ладно: она собиралась законсервировать и получше спрятать своё зелье на время каникул, но грех не использовать отличную возможность его закончить.

Слишком многие оставались на Рождество в Хогвартсе, как в самом безопасном месте во всей Англии, из-за постоянной угрозы нападения пожирателей смерти. Куча свободного времени и скука, непременный его атрибут, наверняка заставят всю эту ораву шататься по замку в поисках приключений. Не было никаких гарантий, что кому-нибудь из них не повезёт наткнуться в заброшенном женском туалете на котёл с разведённым под ним Губрайтовым огнём и консервирующими чарами сверху, как их ни скрывай.

Всё равно последний ингредиент — Дурманящую настойку — Гермиона успешно закончила на днях, но всё никак не могла выделить достаточно времени для её добавления. Проблема заключалась в том, что, согласно рецепту, процесс занимал около шести часов почти непрерывного бдения возле котла. В течение учебной недели она себе этого позволить никак не могла и потому отложила до ближайших выходных, которые, увы, пришлись уже на каникулы.

Её манила перспектива остаться в Хогвартсе и закончить уже свой многомесячный труд, не откладывая на полторы недели, но неопределённость с исцеляющим заклинанием заставила Гермиону предпочесть «активный отдых». Хоть бы с этим всё получилось и не возникло очередной накладки, как с Ораторским зельем… Жаль, не с кем поделиться всей иронией ситуации: помог-то ей именно Малфой, сам не понимая того, что подал точило собственному палачу.

Нет, об этом лучше вовсе не думать.

Напоследок ещё раз почистив зубы — но не ощутив ни малейшего облегчения, — Гермиона зашла в спальню, достала из чемодана карту и плащ Гарри — в последний раз, уже завтра она наконец-то сможет вернуть их законному владельцу, — а затем невидимым призраком спустилась в гостиную, где ничего, конечно же, за столь малый срок — её не было всего минут десять — не поменялось. К счастью, у тех немногих, кто там находился, были дела поважнее, чем наблюдать за входом, и Гермиона сумела выскользнуть сквозь портрет незамеченной.

В полумраке туалета плаксы Миртл она сидела прямо на полу, который привычно согрела чарами, и каждую минуту добавляла в зелье по одной капле Дурманящей настойки. В одной руке был зажат простенький механический хронометр, в другой — колба с дозатором на крышке; и обе уже ощутимо дрожали, когда в тягучую лиловую жидкость с бирюзовыми разводами упала последняя, шестидесятая капля.

Оставалась самая нудная часть: трижды помешивать по часовой стрелке каждые пятнадцать минут и раз в час — двадцать, уже против. В общей сложности — пять часов.

Гермиона специально не стала брать с собой книгу, чтобы скоротать время — боялась слишком увлечься, — и потому между помешиваниями просто сидела и смотрела на зелье. Последние, решающее часы, которые определят, не зря ли были потрачены несколько месяцев, куча нервов и ингредиентов на варку этого зелья. Ей не удавалось понять, становился ли нежный запах сирени всё тоньше, или это она просто уже принюхалась; бледнел ли оттенок морской волны, довольно быстро сменивший лилово-бирюзовую пестроту, или он преобразовывался во что-то третье.