Империус (СИ)

До абсолютной прозрачности и полного отсутствия запаха, каковыми и должно было обладать зелье в случае успеха, оставалось ещё три с половиной часа, и Гермиона гадала: не было ли в каком-то из рецептов чего-нибудь такого, что опытные мастера вроде Мышьякоффа не задумываясь читают между строк, а ей просто не дано? Не могло ли это пустить все её усилия по ветру, даже несмотря на идеальное выполнение инструкций? Она тщилась забыть Бораго и свои неудачи при его использовании, но никак не получалось.

Через три с половиной часа Гермиона, затаив дыхание, набрала в пипетку немного получившейся у неё жидкости — на первый взгляд идеально соответствовавшей всем требованиям — и капнула на специально припасённый волшебный лакмус, изменявший цвет в зависимости от того, к какой категории относилось помещённое на него зелье, либо просто темневший, если образец им не являлся, содержал примеси или был ядовит; первоначальный цвет ничуть не изменился. Такой эффект давали только вода (но не могла же она в результате всех мучений получить воду?) и правильно сваренная Сыворотка правды.

Когда Гермиона разливала готовое зелье по хрустальным флаконам, в её измученную и потому несколько расторможенную голову пришла мысль, что вполне можно захватить парочку с собой. Особая прелесть Сыворотки правды заключалась в том, что формально она не несла никакого вреда здоровью и была по сути абсолютно нейтральна, из-за чего не выявлялась ни одной проверкой в мире. Именно эта её особенность послужила дополнительной причиной для столь строгого запрета на изготовление и использование.

Детектор Филча и охранные чары замка не могли стать для неё помехой.

*

В гриффиндорскую гостиную Гарри спустился одним из первых и поминутно зевал, потирая никак не желавшие открыться до конца глаза, но это ничуть не умаляло его прекрасного настроения.

И пусть Гермиона разбудила его и Рона ни свет ни заря, но она порадовала их тем, что наконец-то закончила свой труд и после каникул первым делом можно будет заняться Малфоем с его коварными планами, чего с нетерпением ждали все трое; второй же причиной недосыпа была долгая прогулка по Хогвартсу в компании Джинни — теперь уже его девушки. Правда, они чаще стояли или сидели, чем ходили, но именно поэтому воспоминания о вчерашнем вечере могли бы заставить Гарри летать без метлы даже после недели вовсе без сна или вызвать патронуса размером с Большой зал.

Вот бы ещё найти способ объяснить всё Рону… Тот же, поворчав для порядка на Гермиону за раннюю побудку — на что она лишь снисходительно улыбнулась, — с безмятежным выражением лица тихо задремал в кресле, не подозревая о терзавших Гарри муках совести и предстоявших ему самому в очень скором времени открытиях. В самом деле, не держать же им произошедшие изменения в тайне.

Но ведь Гарри не был против отношений Гермионы и Рона, когда думал, что они начнут встречаться, а это то же самое, разве нет? Вот только если говорить совсем уж честно, узнай он, что кто-то, пусть даже его лучший друг, хочет сделать с Гермионой нечто подобное тому, что он сам мечтал когда-нибудь сделать с Джинни, Гарри бы его убил.

Так и не додумавшись ни до чего утешительного, он решил положиться на импровизацию.

Когда Джинни чудесным видением спустилась из спальни, радостно и громко поприветствовала всех, а затем как ни в чём не бывало чмокнула Гарри в губы, Гермиона замерла с открытым ртом и выражением радостного неверия в глазах, а разбуженный Рон оторопело и сонно заморгал.

— Я всё ещё сплю? — уточнил он после того, как Джинни приземлилась на колени Гарри, словно делала так каждое утро много лет подряд.

— Нет, — Гермиона прямо-таки сияла. — Ну наконец-то. Ох, я так за вас рада.

Казалось, ещё немного — и она прослезится от умиления. Гарри немного смутился и ответил благодарной улыбкой. Её поддержка очень много для него значила.

Рон же тем временем сосредоточенно хмурился.

— Гарри и Джинни? Моя младшая сестра и мой старый добрый друг? Моя младшая сестра и мой старый добрый друг… Моя младшая сестра и мой старый добрый друг! — бормотал он с разными интонациями: то недоверчивой, то удивлённой, то задумчивой; потом как-то смущённо хмыкнул и криво кивнул. С сердца Гарри свалился огромный камень, и он счастливо улыбнулся, а Рон вдруг сделал суровое лицо и добавил: — Если кто не понял, в этой фразе ключевым словом было «старый»!

Все посмотрели на него с недоумением.

— Эй, у них разница всего год, — справедливо возмутилась Гермиона.

— Целый год! — Рон наставительно поднял указательный палец и со значением погрозил им Гарри.

— Это не считается, — робко возразил тот, ощущая, что радость из него понемногу улетучивается.

— Ещё как считается. Да нет, всё в порядке. В полном порядке. Джинни уже взрослая девушка… а ты отвратительный педофил.

— Оу… — Гермиона помрачнела.

— Растлитель младенцев.

— Рон… — в её голосе послышались угрожающие нотки.

— Да шучу я, успокойтесь, — он оглядел их вытянутые лица и заливисто расхохотался, явно довольный своим розыгрышем.