Имперский граф

- На, держи, - протянул он ей сладости, - Только поделите по-честному, вернее, даже, поровну. Поняла? - увидев, как та закивала так усиленно, что, того и гляди, голова с тонкой шейки отвалится, грозно добавил: - Услышу, что обделили кого, влетит всем. Поняла?

В доме старосты было, хоть и небогато, но чисто и, можно даже сказать, уютно.

- Простите, благородные господа, не ждал я гостей, - староста низко кланялся, приветствуя вошедших, пока его жена и дочь суетились в комнате, освобождая места на лавках и за столом, - Ялика, слазь в погреб, сидра принеси, - скомандовал он дочери, молодой, весьма симпатичной и стройной, девушке, лет шестнадцати на вид.

- Переночевать пригласишь усталых путников? - спросил Олег.

- Конечно! Да нешто я откажу таким благородным господам! Орния, накрывай на стол. Сейчас и повечеряем, если не побрезгуете простой крестьянской пищей.

Старосту звали Плавий, просто Плавий. Олег еле сдержался, чтобы не поинтересоваться, не он ли отец тарксого короля Плавия II? Лет ему было не больше сорока, но густая борода сильно добавляла ему солидности.

Стол собрали быстро. Женщины за него не сели, выйдя в другую комнату.

Сами представляться хозяину дома Олег с Клейном не стали, а тот постеснялся спрашивать. Недорогая, но добротная одежда, прекрасные кони с качественной сбруёй, и так выдавали в них благородных.

- Так, почитай, уехали все. Кто в Пален, кто ещё дальше, - жаловался староста Олегу, когда они уже дошли до сидра. Правда, Олег сидр не очень жаловал, и только делал вид, что пьёт. Клейн, тот, всё же, решил, с молчаливого согласия своего шефа, немного расслабиться, - Хотя, казалось бы, чего сейчас не жить тут? Новый барон и барщину, и оброк отменил. Десятину теперь только плати и всё. Вот у нас вся деревня-то и выкупилась из серважа. Но все разъезжаются. За оврагами поля совсем заброшены. А кому охота овощи собирать, если вон, в том же Палене, за декаду по сто, а то и больше, тугриков зарабатывают. Даже моя, - он кивнул головой в сторону комнаты, куда ушли женщины, - говорит, что хватит тут прозябать. Поехали, грит, в Пален. А я и сам иногда подумываю. Цены-то сейчас, на зерно особенно, упали, посчитай, на четверть. Везут откуда-то с других баронств, да хорошее-то какое! С нашим мелким и не сравнить.

- Да как-то не похоже, что вы тут бедствуете, - с сомнением произнёс Клейн, - Дома, смотрю, совсем новые.

- Да что дома? Теперь это дело нехитрое. Барон новый, дай ему Семеро здоровья, разрешил порубку. А уж сложить-то сруб каждый может. Да ещё зарабатываем тем, что короба из ивняка плетём на продажу. Но, опять же, отправься к мебельщикам в Пален - там за оплётку мебели больше намного заработаешь. Эх, да что говорить, у самого сын туда уехал. Работает на кирпичном заводе и за квартал получает больше, чем я тут за год. Ялика моя, тоже убежать к брату вздумала. Дура. Но ничего, вернул. Декаду сидеть потом не могла.

Основательно опьяневший Плавий уже пустил скупую мужскую слезу.

Олег знал, что научно-технический прогресс убивает село, но применять порочные методы советского руководства, финансировавшего выращивание кукурузы за Полярным кругом, он не собирался. Знал, к чему это приведёт.

Правда, его отец, когда вспоминал своё участие в молодости в битвах за урожай, всегда делал это с улыбкой и теплотой.

Сначала Олег не понимал, что может быть хорошего, когда толпы студентов, школьников, работников заводов и НИИ ехали в, и так многолюдные, сёла и деревни на уборку урожая, где жили в бараках и сельских клубах, спали на продавленных кроватях, топчанах и даже на полу. Но, став постарше, понял, что, для отца, битвы за урожай, пусть и всегда проигрываемые, это, прежде всего, знакомство с его матерью. А ещё молодость и друзья.

Главный вывод, который Олег сформулировал для себя, был в том, что не в количестве работников дело. СССР импортировал зерно миллионами тонн, урожай, помимо селян, собирали толпы горожан, а на прилавках было пусто. Словно и в том мире была какая-то невидимая магия исчезновения.

Ещё до беседы с этим старостой, он понимал, что начнётся переток людей из деревень в поселения и города, но мешать этому процессу не собирался.

Пока сидели, мелкий дождь за окном сменился ливнем, который, довольно скоро, прекратился.

Олег вышел во двор, оставив Клейна в одиночестве выслушивать жалобы старосты. Прошёл за калитку и остановился, разглядывая короткую деревенскую улочку в наступающих сумерках.

- Благородный господин, пожалуйста, выслушайте меня.

Как следом за ним из дома неслышно выскользнула Ялика, он заметил, и сразу понял, что это по его душу.

- Ну чего тебе, девица? Чего тебе, красная? - спросил он.

- Возьмите меня с собой! Не хочу я здесь больше оставаться, - негромко, но страстно, заговорила она, - Помогите уехать отсюда. Я вам отработаю. Я стирать умею, готовить. Всё, что скажете буду делать. Ну, помогите мне, пожалуйста. Если у вас денег нет, так у меня есть, двадцать тугриков. Я их плетением заработала. Хотите, я вам их отдам? А у вас я бесплатно работать буду. Год. Вы ведь в Псков едете, я слышала.