Имперский крест

– Транс-точки, уровень гром-штрос-азимута… Ты отвечал так, будто проходил подготовку в школе патрульных СС.

Егор сдвинул брови и ненадолго задумался. На мгновение ему показалось, что он что-то припомнил, но воспоминание ускользнуло, так и не зафиксировавшись в его сознании. Егор вздохнул.

– Ничего не могу вспомнить, – с досадой проговорил он. – Думаю, дело в ментальном интерфейсе, с помощью которого я управляю экзо-скафандром. Я воздействую на него, а он – на меня.

Лицо Шрама слегка посветлело. Он усмехнулся и сказал:

– Я бы решил, что ты шпион, если бы не один нюанс.

– Какой?

– У тебя светло-карие глаза.

– И что?

– В результате программы расовой корректировки у всех немцев радужка глаза голубая, серая или светло-зеленая. Разве ты об этом не знал?

– Вот как? – Егор насмешливо прищурился. – Значит, все нацисты – светлоглазки. И давно это у них?

– Уже лет двадцать, – ответил Шрам. И добавил иронично: – Жаль тебя разочаровывать, брат, но ты не подходишь под арийский стандарт.

Волчок улыбнулся:

– Признаюсь тебе честно, брат: я вообще не подхожу ни под какие человеческие стандарты. Кстати, тебе тоже придется надеть «железную рубашку».

– Ты серьезно?

– А ты думал, я потащу тебя на своем горбу? Натягивай скафандр, брат. Пользоваться научу.

Шрам посмотрел на конструкцию из стали и пластика, лежавшую перед ним, подобно поверженному гиганту, и с сомнением проговорил:

– Я даже не знаю, как к нему подступиться.

– Разберешься, – убежденно заявил Волчок. – Если эти идиоты справились, то и ты сможешь.

4

Экзо-скафандры подчинялись каждому движению своих «наездников», и усилий для этого почти не требовалось. Уже через двадцать минут Егору стало казаться, что он ощущает скафандр как продолжение своего тела.

Шрам передвигался более неуклюже и как бы с опаской, но и он с каждым шагом осваивался все лучше.

Шагая по практически стертому с лица земли городу, Егор с удивлением и тоской узнавал в полуразрушенных зданиях те дома, мимо которых много раз проходил в «прошлой жизни». Москва превратилась в город-кладбище, город-призрак. Но это была Москва.

– …На территории Московии есть две Резервации, – говорил Шрам в продолжение беседы. – Немцы не трогают слэвов, которые там живут.

– Почему?

– По договору, который подписан несколько лет назад. Резервации – это что-то вроде инкубаторов, где такие, как мы, могут нормально существовать и рожать здоровое потомство.

– Это омерзительно, – сказал Егор.

– Согласен. Именно поэтому я никогда не стремился туда попасть.

На душе у Волчка было тяжело. Он был бы рад убедить себя в том, что все вокруг – это просто кошмарный сон. Но окружающий мир был слишком реален, чтобы считать его сном.

Итак, он изменил реальность. Он все изменил, и даже себя. Кто он в этом мире? И почему он не исчез вместе с той реальностью, которую перечеркнул одним выстрелом из пистолета?

Егор вновь попытался припомнить. Отголоски воспоминаний были похожи на смутные, неясные образы, и эти образы почему-то вызывали в нем чувство, схожее со стыдом и отвращением. Может быть, в этом мире он был верным слугой какого-нибудь нациста? Лизал ему сапоги, чтобы получить дневную пайку синтетического белка?

Егора едва не вырвало от отвращения.

Нет, он не мог так низко пасть. Судя по навыкам, он и здесь, в этом паршивом мире, где победили нацисты, занимался электроникой. Чинил, собирал, программировал…

На глаза Волчку попались развалины, в которых он узнал дом своего деда, и сердце его сжалось от тоски.

Можно ли вернуть прежний мир? А если да, то как это сделать? Возможно, в этой, альтернативной, реальности профессор Терехов тоже существует, но Егор абсолютно не представлял себе, как его найти. И потом: не факт, что в этой реальности Терехов тоже изобрел Машину времени. И даже не факт, что он занимается физикой.

Черт, да его вообще не может тут быть!

– Это другой мир… – хрипло пробормотал Волчок.

И добавил мысленно: «Но я-то здесь!»

– Сколько нам еще идти? – спросил он у Шрама.

– Час. Может, больше. Как повезет.

– Но…

Егор вдруг осекся и прислушался. Ему показалось, что он слышит какой-то скрежет. Он остановился и спросил:

– Ты это слышал?

– Что? – спросил Шрам, тоже остановившись.

Несколько секунд они стояли молча, напряженно вслушиваясь в отдаленные звуки, похожие на скрежет. Потом Шрам повернул голову к фрагменту Китайгородской стены, невесть каким чудом уцелевшему в этом жутком царстве разрухи, и лицо его за прозрачным забралом перекосилось от ужаса.

– «Големы»! – выдохнул он.

– Что?

– Боевые роботы!

Едва он это сказал, как из-за стены вышли, скрежеща сталью, два огромных стальных монстра со свастикой на боку. Каждый из них был раза в два крупнее экзо-скафандра. Видом своим боевые роботы напоминали тираннозавров. На их громоздких, удлиненных головах были укреплены массивные пулеметы, а на широких грудных клетках – громоздкое оружие, напоминающее пушку.

– Сможем убежать? – спросил Егор.

Шрам покачал головой:

– Нет. Они нас уже засекли. Радиус поражения их пулеметов и электромагнитных пушек – больше трех километров. – Шрам облизнул пересохшие губы и тихо добавил: – Нам конец.