Имперский маг. Оружие возмездия

Офицер — Штернберг запомнил, его фамилия была Эдельман — сел обратно в тёмный угол. Он по-прежнему был спокоен — он был очень спокоен, его неестественное отрешённое самообладание с самого начала представлялось Штернбергу ледяной глыбой в каскаде чужих мыслей и эмоций, — но его на долю мгновения резануло беспокойство. Это Штернберг отчётливо ощутил. Эдельман, интеллигентный красавец штабной породы, выделялся странной способностью постоянно думать о чём-то несущественном. Его пресные обезличенные мысли наводили на подозрение, что этот человек зачем-то сурово контролирует своё сознание, памятуя о том, что его размышления в любую секунду могут быть перехвачены. Следить за собственными мыслями — поистине каторжная работа, и в любое другое время Эдельман заслужил бы безусловное уважение Штернберга, но сейчас он со своей загадочной особенностью представлялся фигурой в высшей степени подозрительной.

— Ваше недоверие лишено оснований, рейхсмагиер, — устало возразил Илефельд. — Герр Габровски приказом рейхсфюрера назначен вашим дублёром и помощником, так что вы обязаны ввести его в курс дела, а что касается штурмбанфюрера Эдельмана, то его кандидатура одобрена самим фюрером. Вы что же — смеете предположить, что фюрер способен ошибаться?

Некоторое время Штернберг всерьёз раздумывал над тем, чтобы, собравшись с силами, попытаться впечатать в дубовое сознание Илефельда мысль об обязательном разрешении на досмотр, но это уже было бы прямой ментальной атакой, и ясновидящий поляк тут же доложил бы об этом — недаром всё-таки они притащили его с собой…

— Кстати, вы прочли указ рейхсфюрера? — оживился Илефельд. — Нет? — Заметив нераспечатанный пакет, так и лежавший на низком столике у рояля, он раздражённо повысил голос: — Так о чём мы вообще тогда разговаривали?

Штернберг лениво поднялся, взял пакет и расхлябанной походкой двинулся от рояля к Илефельду, чувствуя скользящие опасливые и любопытные взгляды. Верниц со своим тевтонским упрямством, за которым среди неповоротливых мыслей пряталась бюргерская трусость. Штурмбанфюрер Шлихтинг, клятвенно обещавший предоставить целый взвод, но отделавшийся дюжиной едва годных мальчишек и оттого боящийся теперь лишний раз попасться начальству на глаза и, возможно, уже не только проглотивший, но и переваривающий свой лживый язык. Адъютант группенфюрера Фляйг, утлое существо с хрупкими девичьими плечиками и огромными красными лапищами кочегара, за узким лобиком смакующее размышления о том, в какой позе герр рейхсмагиер вынужден вступать в интимные сношения с женщинами, чтобы тех не разобрал хохот в самый неподходящий момент (этого самого Фляйга Штернбергу нестерпимо хотелось зубодробильным ударом кулака отшвырнуть за спинку жирного кожаного дивана). Собранный, равнодушный, отсутствующий Эдельман, очень подозрительный, с лицом интеллектуала и с обманчиво чистой пустыней на поверхности сознания, предполагающей таинственную важную работу в глубине. Наконец, ещё более подозрительный наглухо закрытый экстрасенс-поляк.

Штернберг почти вплотную подошёл к Илефельду, чуть склонился для пущей убедительности — очень высокий, худой, зловещий в своём иезуитски-чёрном мундире.

— Для того чтобы прочесть письмо, мне необязательно вскрывать конверт, группенфюрер… Для нас обоих было бы лучше действовать вопреки этому бездарному указику. — Штернберг фамильярно затолкал пакет за борт генеральского мундира и вполголоса продолжил, краем глаза злорадно следя за тем, как все в комнате напряглись, пытаясь разобрать его слова:

— Я отнюдь не собираюсь играть тут в контрразведчика, группенфюрер. У меня совершенно нет на это времени. Но вашим людям я не доверяю. Я вас предупредил. Если по вине ваших подчинённых что-нибудь нарушит ход операции — тогда вашаголова полетит с плеч, не моя. Я всё сказал. Подумайте.

В это самое время резные створки двери бесшумно разошлись, и на пороге возник Франц в чёрной послушнической униформе. Он щёлкнул каблуками и, не обращая внимания ни на кого вокруг, кроме своего командира, сообщил:

— Оберштурмбанфюрер, вас к телефону. Рейхсфюрер.

Штернберг склонился ещё ближе к Илефельду, словно хотел впиться зубами в шею генерала, и прошептал прямо ему в ухо:

— Так обдумайте то, что я вам сказал. Хорошенько обдумайте. Хайль Гитлер.

С тихим смешком Штернберг отстранился, щелчком сбросил с погона генерала невидимую соринку и торжественно покинул комнату. Илефельд медленно выдохнул и отделил воротник сорочки от вспотевшей шеи. Вытащил из-за борта кителя нераспечатанный пакет и в раздражении швырнул его на пол.

Мюнхен 9 августа 1944 года

Позже этот доклад не упоминался в отчётах, а немногочисленные приглашённые на него слушатели неофициально прибыли в мюнхенский институт оккультных наук. По оцепленной боковой лестнице они поднимались в зал на третьем этаже. За окнами обе стрелки на циферблате старой ратуши скоро должны были достигнуть вершины.